Мужчина — заступник ощутимо надавил Гриневичу на костлявое плечо, оттесняя его самого на второй план, и сделал шаг вперёд, закрывая старика своим телом.
— Всё! — сказал он с лёгкой, но обидной издёвкой в голосе. — Аут, ребята! Да будет вам известно, что позёрство слишком часто становится причиной разгромного поражения. Мир унаследуют молчаливые. Раньше, чем выдохнутся болтливые…
— Будут лишние жертвы, — проговорил тёмный угрюмо. — Видит Бог, мы этого не хотели…
— Я тоже ярый противник лишних жертв, — примирительно сказал мужчина совершенно спокойным голосом. — А посему предлагаю всем нам разойтись с миром.
— Прохожий, не обессудь, мы тебя предупреждали… — тёмный поднял правую руку и сделал быстрый выпад.
…Перед глазами Гриневича сверкнула короткая молния; тёмный в кожаном, обсыпавшись трескучими искрами, отлетел на несколько метров и плашмя упал на землю. Его напарники выхватили пистолеты.
— Тихо, ребята! Тихо! — просительным тоном сказал мужчина, выставив вперёд безоружные руки. — Я же говорил вам, что возможны нежелательные жертвы. Поднимите его…
Тёмные и молчаливые, пятясь, подошли к упавшему, который уже сам пытался сесть.
— Не глупите, ребята, — сказал мужчина миролюбиво. — Не суетитесь… И советую вам не стрелять — ваши пули отразятся в вас же. Если вы в сплошных бронежилетах, можете попробовать, но сначала я вам кое-что продемонстрирую сам…
Мужчина неуловимо быстро сунул руку в карман своей куртки, что-то достал из него и бросил перед собой на землю.
…Гриневич увидел голубой ярко светящийся шарик, который, повертевшись в траве, подпрыгнул вверх на метр, и стрельнул в сторону оставшихся пока невредимыми бандитов двумя голубыми, совершенно бесшумными молниями.
Те мгновенно оцепенели, будто получили парализующий удар током.
— Ну вот, теперь поговорим, — сказал мужчина. — Без эксцессов… Почти на равных…
Он покинул Гриневича, подошёл к неподвижным головорезам, и отобрал у них пистолеты.
— Отныне всё будет иначе, — сказал он, обращаясь ко всем. — Потому что мы УЖЕ ПРИШЛИ! Потому что мы УЖЕ ЗДЕСЬ! И мы пришли не для того, чтобы пассивно наблюдать, но затем, чтобы активно действовать! В этом мире накопилось столько скверны, что пора очищать его от неё, и мы займёмся этим в самое ближайшее время. Советую вам, пока не поздно, покаяться в своих чрезмерных грехах, и даже принять схиму. У вас нет выбора: мы настолько сильны, что ваше сопротивление бессмысленно. Надеюсь, вы сами это уже поняли, и сообщите об этом своим всесильным с их точки зрения боссам. Мы не хотим напрасных жертв, хотя и не ждём от вас быстрой капитуляции. И всё же, мы надеемся на ваше благоразумие…
Мужчина неспешно вернулся к висевшему в воздухе, всё так же светящемуся шарику, аккуратно взял его рукой и положил в карман.
Бандиты зашевелились.
— А теперь уходите отсюда! — мужчина резко махнул рукой. — Пока я добрый! И помните, что отсчёт времени уже начат…
Он бросил отнятые у киллеров пистолеты на землю, и поднял над ними руки с растопыренными пальцами.
…Оружие покраснело, раскаляясь, с взрывами пороха бывших патронов побелело, сливаясь в жидкую массу, и растеклось по газону быстро остывающей лужицей расплавленного металла.
Поддерживая своего предводителя, дети ночи, пятясь, дошли до угла ближайшего дома, и исчезли за ним.
— Всё… — сказал мужчина, облегчённо вздохнув. — В этот раз всё сложилось на редкость удачно. Признаться, я почти до конца не был уверен в том, что здесь обойдётся без беспорядочной пальбы. Пули мне, конечно, не страшны, но шум привлёк бы посторонних и помешал мне преподать этим массовым олухам хороший урок. Да и вас они могли ненароком шально зацепить…
— Вы инопланетянин?.. — спросил до сих пор молчавший Гриневич. — Или у наших служб безопасности появились новые эффективные средства борьбы с организованной преступностью?
— Вы почти угадали, профессор, — сказал мужчина, подходя ближе, и Гриневич увидел, что у него широкое, доброе лицо потомственного землянина. — Я не инопланетянин, а эти средства действительно появятся у соответствующих служб через некоторое время.
— Значит, вы из Будущего?
— Каюсь, — сказал мужчина с улыбкой. — Грешен этим…
— И что же теперь будет? — спросил Гриневич с тревогой. — Насилие над собственной Историей?
— Не слышу в голосе воодушевления, многоуважаемый профессор! — воскликнул мужчина, не скрывая своего удивления. — Можно подумать, что вы не рады моему появлению!
Читать дальше