Сергей Бушов - Миссия в пыли

– Я не совсем уверен, – отвечаю я. – Я вижу и чувствую многие вещи, которые не должен чувствовать. Но это началось задолго до приёма лекарства.

– У меня то же самое, – признаётся Аньела. – Я уже не понимаю, мне всё мерещится из-за этой проклятой лабордазы или нет. Но началось раньше, точно…

– Вам её врач прописал? – спрашиваю я. – Потому что лекарство очень опасное.

– Да, – кивает она. – Доктор Ендердт. Он терапевт, но имеет лицензию психиатра. Он мой хороший знакомый, так что…

Она молчит. Я вдруг замечаю, что из её глаз начинают литься слёзы. Мне становится неловко, и я перестаю понимать, что здесь делаю. С другой стороны, мне её жаль. Я в некоторой степени чувствую в ней родственную душу, поскольку знаю, что психические болезни – это очень непросто.

– Простите, – говорит она, пытаясь вытереть глаза тыльной стороной запястья. – Так вы согласны сегодня провести со мной день?

– Эм… – я сначала не понимаю, потом догадываюсь, что она имеет в виду. Я должен заменить отпущенного охранника. – Да, конечно. У меня отпуск, и я никуда не спешу.

– Спасибо, – говорит она. – Я ценю это. А что вы обо мне знаете?

– Честно говоря, ничего. Я до этой встречи даже не знал, как вы по-настоящему выглядите. Но я слышал все ваши песни…

– Это уже неплохо, – говорит она. – Потому что в них рассказана вся моя жизнь. – Она вдруг улыбается, чуть закатывает глаза, будто что-то вспоминая. – Ну, почти вся. Как вы, наверно, понимаете по моей бледной коже, я из зепхардов.

– Не понимаю, – вздыхаю я. – Я даже не знаю, кто это такие.

– А вот это плохо, – говорит она, и я не вполне уверен, что она имеет в виду. То ли то, что я не оправдал её ожиданий и не подхожу для решения её проблемы, о которой она так и не начала рассказывать, то ли ей просто лень объяснять то, что и так все знают.

– Добрый день, – говорит внезапно возникший справа от меня официант. – А вы будете что-нибудь заказывать?

Пожалуй, я хочу есть, но мне неудобно жевать, когда меня собираются просить о помощи.

– Чай, – говорю я. – Холодный. Вот такой, как у господинки, например.

– Слушаю, – отвечает официант, шевеля усами, и удаляется, противно шаркая.

– Зепхарды – это народность, – продолжает Аньела. – Они… – тут она вдруг снова делает большие глаза и пытается засмеяться. – Как же быстро я начала называть их «они»… Я сама тоже зепхард. Хотя, конечно, и не типичный. Зепхарды живут в пустынях, обособленно. Их очень много, но никто не может точно пересчитать. Потому что они постоянно двигаются. Как насекомые, понимаете…

– Понимаю, – говорю я, но тут вдруг Аньела хмурится и шлёпает по столу ладошкой:

– Не перебивайте, пожалуйста! Я и так не уверена, стоит ли всё это рассказывать. Думаю, да… В общем, зепхарды живут своим укладом, мало общаясь с богатой частью Буда. Хотя торгуют и часто отправляют детей учиться в большие города. Так и со мной случилось. Многие возвращаются. Я не вернулась. В институте заинтересовалась музыкой. Заинтересовали, точнее, – она делает жест рукой, словно отодвигая тыльной стороной запястья в сторону невидимую преграду, но я не понимаю, что это должно означать. – Стала петь, играть на разных инструментах, музыку сочинять. В общем, это затянуло. Мы мотались по разным городам…

– Вы? – я не понимаю, как «я» вдруг превратилось в «мы», и переспрашиваю.

– Мы, да, – подтверждает она. – Вся моя группа. Потом я влюбилась, хотела всё это бросить, но, в общем, не смогла.

Меня тянет спросить, чего она хочет от меня, но я не решаюсь перебивать и надеюсь, что она дойдёт и до этого.

Она смотрит на меня, потом начинает ёрзать на своём стуле. Мне как раз приносят чай в малюсенькой пиалочке.

– Честно говоря, не знаю, какое отношение к делу имеет всё, что я вам рассказала, – говорит Аньела. – Существенно только то, что в конце концов я осела в этом городе, купила домик и выступаю с концертами, записываю музыку.

Опять пауза.

– Я так понял, что вас что-то беспокоит, – напоминаю я. – И вы думаете, что я могу помочь.

– Нет, – говорит она. – Думаю, что нет.

– Нет?

Я сижу молча, потом отпиваю чай, и ещё. Я жду, потому что надеюсь, что она объяснится.

– Извините, – говорит она. – Как вы считаете, путешествия во времени возможны?

Я чуть давлюсь чаем, откашливаюсь, брызгаю, чихаю.

– Простите, – хриплю я. – Сейчас…

Она смотрит на меня выпученными глазами, как на редкостную диковину, потом начинает улыбаться.

– А вы забавный, – говорит она.