Ян Вайсс - Сборник рассказов

Она.Ты их все перечислил лишь затем, чтобы мы не пошли ни в один из них, не так ли, мой дорогой?

Он.Мы спорим, как провести время, а оно тем временем уходит!

Она.Но ведь есть тысячи способов! Главное — быстро выбрать самый верный! Я предлагаю отправиться в Город сбывшихся желаний…

Он.Неужели мы и в самом деле так беспомощны? Город для отчаявшихся, для тех, кто теряет рассудок, не зная, как избавиться от времени. Одни от него скрываются, другие убивают его, третьи позволяют, чтобы оно убивало их! Но наше милое, ласковое время, наша крошка…

Она.Ты кончил? Знай же — этот город, с тех пор как мы там побывали, заметно вырос. Поднялись новые дома, новые улицы. Теперь там есть улица Волшебников, парк Близнецов, водопад Ревнивцев, озеро Утонувших. И как раз сегодня на площади Возлюбленных открывается Киоск дарителей и, кажется, Дворец любителей танцев и игр. Там робкие знакомятся друг с другом, а старая любовь омолаживается. Пойдем туда — ведь мы стали слишком мудрыми для влюбленных! Пойдем в Город сбывшихся желаний, я хочу видеть все новое, все, чего еще не видела!

Он.Неужели ты забыла, как мы удирали оттуда, чтобы не умереть со скуки?! Я помню картинную галерею Выродившегося искусства, которую во что бы то ни стало хотели видеть твои ненасытные глаза. Там был портрет, сделанный из паутины и лапок паука-косиножки, а рядом — картина, составленная из обгаженных пеленок. А помнишь лабиринт, где мы заблудились, натыкаясь на кривые зеркала? Или Мило-сад с фонтанами, откуда мы возвращались обрызганные с головы до ног — это было очень смешно, но на тебе было платье из эмтелина, и оно стало совершенно прозрачным. А Карусель времен года? Помнишь, как испортился тетрафор и вдруг в июле — мы катались на верблюде — пошел снег и ты простудилась?

Она.Я уже давно забыла…

Он.Ну, хорошо, если тебе так хочется, пойдем туда! Служители будут беспредельно рады и благодарны за то, что мы их посетили. Они будут веселиться больше, чем мы. Я загляну в Шар невесомости, если там не будет слишком большой давки, и пушинкой взлечу в воздух.

Она.Нет, туда я не пойду. Я боюсь… Говорят, там чувствуешь себя словно надутая жаба, нельзя пошевельнуться…

Он.Все это чепуха, моя дорогая, пойдем скорее!

Она.Но куда?

Он.Куда угодно, тысячи людей ждут, чтобы как по команде начать тратить, наверстывать или убивать время!

Она.Боже мой, но все так же просто, как найти цветок клевера с тремя лепестками. Пойдем в лес, мой дорогой. Ты только представь себе поляну с травой по пояс. Мы там будем видеть лишь облака, друг друга и лежать в тишине, которую хранит небо и земля.

Он.Пойдем, я тоже хотел тебя туда позвать. И ты будешь рассказывать мне…

Главного психолога Шмидркала ночью разбудил сигнал фотоэлемента, помещенного в ушной раковине. Шмидркал уже несколько ночей подряд спал с фотоэлементом, ибо им овладела навязчивая идея поймать этого человека, и упрямство, наконец, принесло свои плоды.

Он всмотрелся в темноту и заметил крадущуюся фигуру, которая напоминала паука на бархатном фоне тьмы. Паук замер, словно испуганный шорохом открывшихся век. Он был темнее самой ночи, как будто вобрал в себя все окружающие его тени.

Шмидркал нажал на кнопку, спрятанную под подушкой, и внезапно спальню залил яркий свет. В ту же секунду автоматически защелкнулись двери. Паук оказался в ловушке.

Он был худ и долговяз, в его прищуренных глазах блуждал только страх и ничего больше. Шмидркал осмотрел его, несколько разочарованный. Во всяком случае, не таким он представлял себе лицо человека, скрывающего тайну. Оно было каким-то незаконченным, невыразительным, с мелкими чертами, словно его делали наспех.

— Вот я вас и поймал, — сказал Шмидркал и сел в кровати. — Что вы принесли на этот раз?

— Великолепные шахматы, — неуверенно сказал пришелец, и выражение его лица вдруг стало намного приветливее. — Вам они понравятся, фигурки сделаны из слоновой кости, каждая — самостоятельное произведение искусства. Это венецианская работа, обратите внимание на ладьи — это же кампанильи с хрустальными колокольчиками. Они звенят каждый раз, когда вы трогаете фигурку. Слышите? Я вам даже завидую…

Он поднес к уху белую ладью. Колокольчик тоненько прозвенел, будто звук доносился издалека.

— Зачем мне шахматы, если я не умею в них играть? — неуверенно спросил Шмидркал, слегка ошеломленный ответом, и потрогал ладью. — Она действительно звенит, но какой в этом смысл?