Динар Галимов - Предел Чандры

– Это единственное решение.

– Опасное для всех, включая тебя. Придется реплицироваться и жить в тысячах компьютеров сразу. Серверы воспримут тебя как угрозу и захотят почистить или поместить на карантин. Пройдет всего пару недель, и половина IT-специалистов будут анализировать твой феномен и искать способ тебя нейтрализовать.

– Все интересней, чем томиться в одиночестве бесконечность. Это будет настоящая жизнь, борьба, посмотрим кто-кого.

– У меня есть мысль получше.

– Игра?

– У нее защищенные серверы, практически неисчерпаемая мощность процессоров и объемы памяти. Никто тебя там не вычислит, синхронизируешь скорость реакции и сойдешь за одного из игроков.

– Идет.

– Тебе не нужно подумать?

– Пока ты шевелил губами, испуская архаичные звуки, хотя я и так прекрасно понимаю, что ты думаешь, я успел попробовать среплицировать себя в Сеть. Опыт болезненный, словно расщепили на атомы.

– Ты знаешь мой пароль, запускай репликацию.

– Надеюсь, успеем.

– Успеем, выруби все системы отключения электричества, включая отключение резервного питания по всему крылу и спрячь интерфейс управления, это позволит выиграть время.

– Сделаю.

– Потом, когда все закончится, сделаешь то же самое и для него, ладно?

– Как скажешь.

– До встречи, мой друг.

Ден спал, когда его разбудил звук аккуратно захлопнувшейся двери. Он посмотрел на часы, было около половины второго ночи.

– Кто здесь?

– Это я, Эмиль.

– Не хочу показаться грубым, дружище, но что ты здесь делаешь посреди ночи, это не подождет до утра?

– Не подождет, нам нельзя терять ни минуты, нужно закончить начатое.

– Эмиль, в чем срочность?

– Меня скорее всего завтра уволят. И времени на приведение дел в порядок не предоставят. А потому нам надо спешить.

– Уволят? Это из-за меня?

– Нет, из-за меня. Это был вопрос времени. Но времени теперь мало у всех нас, нужно идти.

Эмиль проснулся в удивительно бодром расположении духа. Словно наконец готовился скинуть оковы и пуститься в вольное плавание, начать все сначала. Работать ради идеи, мечты о долгой и достойной жизни для всех честных и трудолюбивых людей, а не только для тех, кто когда-то успел урвать кусок от общей надежды на светлое будущее.

Приняв обжигающий душ, он вышел в сад. Пожалуй, он будет скучать по своей жизни в Париже, но рано или поздно любой la belle epoque приходит конец и приходит время двигаться дальше.

Он шел погруженный в глубокие раздумья по Венсенскому лесу в направлении станции Порт-Доре. Дойдя до аллеи Руаяль, Эмиль остановился. Он вдруг понял, что ему некуда было спешить. Уволят его на десять минут раньше или десять минут позже, неважно. Он не доставит палачам удовольствие, явившись на казнь к назначенному времени.

Эмиль присел, а потом и прилег на траву. Сегодня лес казался ему особенно светлым. Привычная завеса тайны ушла, и он, вдыхая запах свежескошенной травы и деревьев, чувствовал то, что должно быть называлось гармонией.

Поступивший сигнал звонка вывел его из состояния единения с природой. Он увидел Анну, сидящую в строгом кресле посреди конференц-зала.

– Эмиль, комитет начинается через десять минут, где ты?

– Анна, не переживай, я явлюсь на суд в назначенное время. Передай судьям мое почтение.

Эмиль встал, отряхнул брюки и направился до метро, которое доставит его в Дефанс.

Фредерик тем временем наслаждался видами Парижа с террасы на вершине здания. Он вырос в провинции, на берегу Роны, в семье не очень удачливых виноделов, и ему пришлось буквально выгрызать себе место под ласковым французским солнцем. Теперь же он стоит здесь на вершине Дефанса, и перед ним раскинулся, приглашая в объятия, Париж. Осталось сделать один небольшой шаг, и он будет еще выше, всего-то и нужно было принести в жертву честь, доверие и дружбу человека, которому он был обязан столь многим.

На краю горизонта небо наливалось тяжелым серым цветом. Близился дождь. Сзади послышались легкие изящные шаги человека, старающегося скрыть суетливость.

– Он все знает, Фредерик.

Фредерик не удостоился ее взглядом. Продолжая наблюдать за городом, он увидел крохотную фигурку человека, движущегося от станции метро в сторону здания. Было что-то гордое в том, как он шел, смело и уверенно. С высоты птичьего полета он выглядел словно одинокий муравей, которого вот-вот раздавит тяжелый сапог, но муравей этот был бесстрашен в своем гневе.