Игорь Григорьян - Иллюзия вторая. Перелом

Чисто-белый и от этого – необычный, снежный, меловой рассвет возвращающейся жизни занимался над головами пораженных наблюдателей.

«Ничто» никогда не менялось, «Ничто» просто дало команду вернуться туда, откуда недавно, всего лишь на одно мгновение, оно выпрыгнуло, прячась от боли, сковывающей сломанную конечность.

Сама жизнь возвращалась в один из физических, материальных объектов, а если быть точным – жизнь возвращалась в самое обыкновенное человеческое тело со сломанной нижней конечностью.

– Это жизнь? – акула заворожено смотрела на пульсирующую точку.

– Да. Это и есть жизнь, – спокойно и уверенно подтвердил дракон.

– Она будет увеличиваться? Будет поглощать?

– Нет. Ей это незачем. Она и так везде.

– Но почему мы видим лишь одну светящуюся точку, почему она не наполняет собой всё остальное пространство?

– Наполняет, – Артак ухмыльнулся, – ещё как наполняет. – Просто для того чтобы оживить горстку молекул и частичку всеобщего разума нет необходимости занимать всё существующее место.

– Она может прийти и уйти?

– Конечно, может. И более того, она обязательно это сделает. И уйдёт и придёт. Как дыхание. Как вдох и выдох.

– И тогда человек умрёт?

– Ну что вы, это совсем необязательно. Ведь любое проявление сознания, и человек в том числе – вечно и постоянно. Тело может рождаться и умирать, но сам человек бессмертен. Конечно, если он смог стать человеком, – Артак улыбался одними глазами и их теплая, бархатная желтизна, уже смешанная со светящейся белой пульсирующей точкой, окатила Агафью Тихоновну какой-то целебной, живительной энергией, – ведь родиться человеком недостаточно для того чтобы им быть. Родиться и сразу быть можно камнем, растением, в конце концов, животным – но человеком – нет! Человеком необходимо становиться каждое прожитое мгновение и этот процесс, возможно, даже более болезненный, чем сами роды, – Артак рассмеялся, – кстати, а вы не задумывались, что роды болезненны не только для матери, но и для ребенка? – дракон, пошевелив ноздрями, медленно втянул в себя воздух и так же медленно выдохнул.

Немного помолчав, он продолжил рассуждения:

– От того, что кто-то вдохнул и переработал какое-то количество кислорода, этот кто-то не пропадает в небытие, а остается, не так ли? Конечно, мы сейчас говорим не о теле. И этот кто-то вполне в состоянии вдохнуть и выдохнуть не только воздух – впуская в себя питающий кислород и выпуская губительный для человеческого тела углекислый газ; но и вдыхая силы – чередуя в себе, тем самым, моменты бесконечной мощи и полного бессилия; и мысли – перемежая мозговые шторма с полным отсутствием самой способности мыслить. И точно таким же образом, как физическое тело вдыхает самый что ни на есть обыкновенный воздух – какое-то другое, невидимое человеческому глазу, но от этого не менее реальное тело, может вдохнуть и выдохнуть саму жизнь. И этот кто-то, то есть тот, кто обладает этими телами, не перестанет существовать от того что он её когда-нибудь выдохнет. Ведь жизнь не является чем-то постоянно пребывающем в человеке. Она входит и выходит подобно дыханию. Она не находится в нем постоянно. Но он, он – Человек! Человек – а не его тело! Он остаётся! И вот это уже навечно.

– Вы сказали – какое-то другое, невидимое человеческому глазу тело? – Агафья Тихоновна смотрела прямо на Артака, и по всему было видно что эта тема для нее крайне интересна, – невидимое человеческому глазу, ведь так? Но, если сам человек не в состоянии узреть свои многочисленные тела, то может кто-то другой смог бы их увидеть?

– Кто-то другой, возможно, и смог бы, – Артак склонил голову набок, словно прикидывая в уме, говорить или нет, – но зачем? Достаточно просто знать что они, эти другие, – дракон голосом акцентировал внимание на этом слове, – эти другие, неосязаемые для органов чувств человека тела, есть. И они не просто есть – они такие же живые и трепетные, как тело видимое, но они живут и трепещут в немного другой реальности. Может быть, в совсем другой реальности. Человеку не дано, да и нет необходимости этого знать. А вот прочувствовать свою бесконечность, познать её природу человек вполне в состоянии, но для этого необходимо очень хорошо потрудиться. Потрудиться, чтобы понять самому, ибо прочитать или просто услышать об этом малоэффективно. Ведь эти другие, метафизические по отношению к единственной осязаемой и наблюдаемой человеком реальности тела трудно описать словами, для этого не предназначенными.