Катя Иорбан - Совокупность совершенства

– О Боже, – прошептала Амая, вскакивая с постели. – Натан…Натан проснись! Что мы наделали?!

Выдержка изменила ей, но Амая больше не видела смысла держать лицо рядом с любовником.

– Что случи… – начал сонный мужчина и тут же осёкся, получив схожее сообщение. – Ах, вот оно как…

Глаза его блестели недобро, в губы сомкнулись в тончайшую полоску.

– Хотел бы я знать, как они умудрились подержать нам свечку.

– Что?…

– Не бери в голову. Наверно просто считали физ-показатели. Сволочи, – он в ярости стукнул кулаком по стене. – Плакала моя работёнка. И для чего только?.. Волосы остриг, живу с этой … барби, подери её черти! И терплю уродов с промытым мозгом…а, да ладно!

Он вдруг выпрямился и улыбнулся.

– Зато теперь можно больше не прятаться по углам, как полудохлые крысы. Слышишь, Амая? Нам с тобой больше не придётся таиться.

– Но… – растеряно прошептала Амая, глядя на его радостное лицо, и затем закричала, – я не хочу! Я не хочу терять работу, Натан! Зачем ты сделал это? Меня теперь понизят! Я так старалась, чтобы получить эту должность. Я уехала из своей страны, я работала без выходных, а теперь что? Всё потерять? Ну уж нет! – она говорила и говорила, не в силах остановиться, не замечая, как улыбка медленно сползает с лица любовника. – Как мы будем жить? В жалкой одноразрядной ячейке, где кухню от санузла загораживает шторка?! Ну уж нет… Я знаю, что делать! Я раскаюсь и от всего откажусь. Исповедаюсь в Церкви. И ты сделай так же! Нас простят и мы будем жить как жили и всё будет…

– Замолчи! – бросил мужчина.

Пока Амая говорила, он поспешно одевался, и теперь был полностью собран.

– Жить как жили? Этого уже я не желаю. Если для тебя твои кухня и сортир важнее нашей любви, то иди и отрекись. А про меня забудь.

– Любви? – воскликнула девушка. – Что ты несёшь, какая любовь! Настоящее чувство не бывает спонтанным. Мы вчера просто…забылись. Отдались инстинктам, как какие-то животные! Я совершенно не понимаю, чему ты радуешься?

– О нет, конечно не любовь…я животное, да? Скотина, не умеющая контролировать естество. Так ты ко мне относишься?

– Натан…

– А настоящая любовь у тебя с Рафаэлем. Он всё время тебе лыбится, и готовит жрать. Да?

– Замолчи!

– Да, Ами? Это – твоя любовь? А он даже по имени тебя не называет!

– Я сама его так настроила!

– Ах сама…

– Да, я настроила все его расписания, и он готовит мне ко времени, и что с того?

– Ага. Любовь по графику. Ясно.

– Господь сказал…

– Господь сказал: плодитесь и размножайтесь! – заорал Натан. – Он не говорил: целуйтесь в щёчку три раза в день, согласно настройкам!

– Ты перевираешь библию! Еретик! Маргинал! Антисо… – девушка осеклась, ужаснулась себе и подняла глаза на мужчину напротив.

Натан внезапно успокоился. И в этом спокойствии он показался Амае чужим, будто бы не живым, как…её муж.

– Я ухожу, Ами. Счастливо оставаться с твоим возлюбленным.

– Постой…

И снова Натан остановился. Но уже не вернулся обнять Амаю. Только обречённо произнёс:

– Если понадоблюсь – вот мой личный код. Но обращаться только по делу: просто так я тебя видеть не желаю.

– По какому делу? – растеряно спросила Амая, принимая цифровой ряд на миплу. Ей казалось, что она спит и видит кошмар.

– Ты ещё не поняла? – усмехнулся мужчина, – Ты теперь у них на прицеле. Думаешь тебя так легко простят? Поздравляю, подруга. Министерства и Единая Церковь – те ещё жернова, и ты теперь между ними.

– Я отличный специалист…

– Среди сотен не менее отличных специалистов. Считаешь себя незаменимой, детка?

– Да как ты…

– Короче, когда тебя отовсюду вышвырнут, как маргиналку, еретичку и антисоциалку, обращайся. – небрежно бросил Натан, и, не оборачиваясь, вышел.

***

Амая явилась в управление, как и было предписано, и вскоре узнала, что понижение в должности – не самое страшное, что её ожидает.

– Главное, ни в коем случае не выгораживайте. Помните. На кону Ваше будущее. – наставляла её провожатая, – Не стесняйтесь давить на жалость, тут нечего стыдиться.

Две женщины в строгих темно – серых комбинезонах двигались по бесконечным коридорам, чьи стальные стены искажали их фигуры, словно кривые зеркала; поднимались на комфортабельных скоростных лифтах, которые прошивали пространство в сто этажей за несколько секунд; и снова переходили по безликим холлам из тамбура в тамбур, а невидимые силовые створки раздвигались перед ними, открывая проходы по бесконечному лабиринту.