Опанасий Заколебанский - Правосудие с короткими ногами

Убит Петрович был ножом либо бритвой. Пистолет вероятно принадлежал ему. Пытался защититься или ожидал страшного конца? Узнаем.

Теперь тот которого порешили на бульваре. Может быть он и есть неизвестный, звонивший ментам и укравший мой мотоцикл.

Единственный непонятный пункт - сигарета. Почему сигарета? Знак?

- А-а-ах. - Зеваю. Теперь можно и поспать...

...Девять с половиной. Придется отлежаться. Раньше десяти я не просыпаюсь. Как правило свои похождения и работу заканчиваю очень поздно. Вот как например позавчера. Хотя на этот раз я просто отдыхал всей душой. Пригласил меня, это я уже точно вспомнил, айсбергов племянник. Я его один раз от мокрого дела спас, нашел настоящего убийцу. Вот он время от времени и устраивает мне культмассовые мероприятия.

Ну ладно, надо вставать.

Спустился за почтой. Свежие газеты - моя слабость. В детстве я запорами страдал. А туалетная бумага тогда жутким дефицитом была и приходилось газетками подтираться. Спроси меня тогда любую фамилию члена политбюро, да я не то что фамилию, биографию и даже словесный портрет выдам (уж сколько их моя попа помнила).

Так, что тут пишут новенького? Японцы приветствуют вторичное использования человеческого дерьма. Молодцы. Это я понимаю - рациональное использование ресурсов. Теперь никакие кризисы и неурожаи нестрашны. Что дальше? В Зимбабве сократили срок военной службы до трех суток. В Арабских Эмиратах вчера выкачали последнюю каплю нефти. Америка приносит свои соболезнования. В Греции померз весь урожай цитрусовых. Экономика на грани коллапса. В России укокошили американского мультимиллиардера Люэса Триппера. Американская общественность возмущена беспрецедентно наглым поступком русской мафии. Президент и ЦРУ берут дело под личный контроль. Ну, батенька, сам знал куда ехал. В городе Землепупске. Ух ты, у нас! Это становится интересно. Я развернул складку на фотографии.

Ну и рожа.

Господи. Да это же тот самый мужик с бульвара. Нет сомнений - однозначно он.

От волнения я пихнул Долорес, а та в ответ пнула меня и столкнула на пол. Спасибо, дорогая, я пришел в себя.

Нервы, нервы. Я кожей чувствую, что скоро начнется такое! Какое я точно сказать не могу, но начнется. Зуд профессиональный у меня до крайней степени дошел. Срочно в "Айсберг"! Пока Долорес совсем не очухалась и на меня не набросилась. Время сейчас терять ой как жалко. Особенно не тратясь на сборы, я облачился в первый же подвернувшийся костюм и, свернув газету, отправил ее в карман. Наспех хватанул вчерашний салат, и побежал к дверям.

Вышел я из подъезда, не успел сделать и двух шагов, как вся улица заполнилась ментовскими машинами, из под земли вырос ненавистный мне Потап и с ним куча архангелов впридачу. Все вооружены до зубов, падлы. Пистолетиками, автоматиками в меня целят, того и гляди пульнут. В воздухе вертолет жужжит, аж уши заложило.

- Прутиков, сопротивление бессмысленно.

А я и не думаю сопротивляться.

Кольца за спиной звякнули, в машину затолкали, двое жлобов сдавили, не продохнуть. Потап впереди сидит, ухмыляется.

- Ну что, Козьма, доигрался? Теперь так просто не отделаешся.

Хотел я ему в рожу плюнуть, да передумал. Негоже на такое дерьмо родную жидкость переводить.

- Молчишь, - злобно бросил он, - ну ну.

- Баранки гну, козел безрогий, - и так мне после этих слов хорошо стало, ей-богу, чуть оргазм не хватил.

Привезли меня в некогда родное отделение, выгрузили грубо. Я бы конечно не против был, чтобы меня донесли, но пришлось ножками, ножками.

Потап повел меня прямо к кабинету начальника. Выходит серьезно меня захомутали если к самому Выдергину тащат. Он мелких преступников не принимает. Значит шьют мне тяжкое: по всей вероятности оба убийства. Другого объяснения найти не могу.

Заходим. Народу человек пять. Только ряшка Выдергина знакомая, остальные чужаки. Двое балакают по импортному, американцы наверное. Оба худые, как черви. Один, очкастый, стоит возле начальника, на меня смотрит. Четвертый, лысый, в какую-то папку нос уткнул.

Полковник Выдергин как меня увидел, сразу в крик, причем своим знаменитым пароходным басом:

- Это что за издевательство!

Потап так и остолбенел.

- Я же сказал - доставить, а не арестовать!

Потом он обратился к очкастому, извинился за шум.

- Оставьте нас! И освободите его, в конце концов!

Потап, багровея, попятился к выходу.

Я подошел к столу, и не дожидаясь разрешения сесть, плюхнулся в продавленное кресло, принявшись растирать ноющие от объятий тесных оков руки.