Виктор Богданов - Сталкеры времени

– Да, она самая. Да незачем, просто вдруг почему-то в голову пришло, у кого из вас двоих я её видел в госпитале.

– Значит, у меня видели. У Павлика на спине под лопаткой, а на боку нет. И у него круглая, как горошина.

– Ах да, точно! У него под лопаткой горошина, я вспомнил. Спасибо. Ну, беги, больше не задерживаю.

Я убежал и уже не слышал, как капитан говорил кому-то по телефону:

– Да, Николай Григорьевич, это тот мальчик. У него есть родинка ниже подмышки справа. Вы правы, это, скорее всего, петля.

«Время! Даже у физиков до сих пор нет четкого единого определения, что представляет из себя время. А мне как быть? Мне нужно знать точно!»

(Рассуждения Коли Славина.)

Вот почему человек никогда не знает, что будет у него впереди? Если бы тогда, почти год назад, когда нам предложили пойти учиться в специальную кадетскую школу, я знал, что учиться здесь будет так трудно, то, наверное, вряд ли согласился бы и остался в детском доме. Форма, звание кадета, условия жизни, это, конечно, хорошо, но нагрузки, помимо обычных школьных, были такие, что мама не горюй! Порой мы выматывались так, что некоторые из нас засыпали прямо за столом во время ужина. Наверное, по этой причине нам изменили распорядок дня уже в первой четверти в конце октября.

До обеда мы учились в общей школе вместе с обычными ребятами – детьми учёных и военных нашего городка. Школа была не очень большая, двухэтажная, но, как и всё остальное здесь, новая и оборудованная всем необходимым. Правда, в некоторых классах было не очень много учеников. Мы, кадеты, занимались одним отдельным классом, но на переменах общались с другими ребятами, как в обычной школе. Только вот кроме обычных уроков пятого класса у нас были и другие предметы, которые изучают в более старших классах. Это физика, химия и астрономия. А ещё у нас больше уроков математики, чем у других пятиклашек. Шесть уроков каждый день – это напрягает.

После школы мы обедали и снова шли на занятия, только уже в другое место – в здание рядом с нашим жилым корпусом. Тут с нами занимались уже наши командиры или ученые из научного центра. Три, а то и четыре часа каждый день дополнительно к школьным урокам. Чисто военной подготовки было не так много, а вот других занятий, которые вели с нами ученые, было побольше. Я даже не представлял раньше, что есть такой предмет, как «теория струн». Про теорию вероятностей слышал, а про теорию струн нет. Потом один молодой ученый занимался с нами вообще очень необычным предметом, называвшимся теорией энергии времени и его возможных вариантов. Интересный предмет и увлекательный! А иногда были и другие занятия, но все они связаны с работами в научном центре городка. Единственным днем недели без дополнительных занятий после школы была среда.

Так вот когда мы прозанимались в таком режиме почти два месяца и стали засыпать прямо за ужином, нам поменяли распорядок и ввели обязательный послеобеденный сон, как в детском саду, сократили дополнительные занятия строго до трех и уменьшили их время до получаса. Но всё равно нагрузка оставалась большой и мы порядком уставали. А ведь домашние задания нам тоже надо было делать. Поэтому возможностью поспать после обеда никто не пренебрегал. Ну а если ко всем учебным занятиям добавить постоянно, иногда даже на уроках, присутствовавших рядом с нами командиров или старшины, которые всеми силами старались быстрее сделать из нас по-настоящему военных людей, вы поймете, почему я в какой-то момент засомневался в правильности выбора. Не один я засомневался. В начале октября один мальчик заявил капитану, что он не хочет больше быть кадетом и попросился обратно в свой детдом. Держать его в школе против желания не стали, уговаривать не стали тоже. Через несколько дней он сдал форму и в обычной гражданской одежде лейтенант увез его обратно в тот город и в тот детдом, откуда он приехал.

– Гена Адонин оказался слабым человеком и не выдержал наших нагрузок, – сказал нам перед строем капитан. – Он поступил честно, заявив об этом прямо. Ещё в полевом лагере я всех предупреждал, что нагрузки в учёбе будут большими и, возможно, кому-то они окажутся не по силам. Да, сейчас вам трудно. Так всегда бывает, когда попадаешь в новую обстановку, начинаешь изучать или заниматься новым для себя делом. Я сам, как и вы сейчас, когда-то в вашем возрасте поступил в суворовское училище. Мне тоже было трудно, и тоже приходили мысли бросить всё и уехать домой. Но я очень хотел стать военным и не смог отказаться от своей мечты из-за трудностей первого периода. Я мог уехать домой и пойти в обычную школу, приходить каждый день после уроков к папе с мамой, смотреть, сколько влезет, телевизор и играть в игры на компьютере. Но я подумал, что перестану уважать себя, если сбегу домой от первых же трудностей. А жизнь и служба военного человека это совсем не только парады и красивая форма, а по большей части сплошные трудности, преодолевать которые надо учиться. А где учиться, как не здесь? Я остался учиться и совсем не пожалел, и вы не пожалеете, если останетесь. Пусть не все из вас станут потом военными или учёными после окончания нашей школы, но ту закалку, что вы приобретете за время учёбы, те знания, которые вы получите, не раз помогут вам в жизни, какую бы профессию вы для себя ни выбрали. Ну и ещё одно: если вы помните, я обещал вам необыкновенные путешествия… До них не так далеко, как кажется. Усиленные нагрузки призваны подготовить вас к ним, чем быстрее – тем лучше. Не зная принципов работы машины, теории, на которой она основана, нельзя отправляться даже во вчерашний или завтрашний день, ибо можно остаться там навсегда. Все вы отлично понимаете, что я имею в виду. Постепенно вы втянетесь в напряженный график жизни, привыкните, и станет намного легче. Ну а если нет, если кто-то чувствует, что не выдержит, тогда обращайтесь ко мне, как Адонин.