Павел Шакин - Пси

Девушку звали Ханна. Она находилась в прыжке, когда я подобрал ее под сосной, положил на плечо и, словно ковер, спокойно понес к машине. Прыжок длился около десяти часов. Это я выяснил лично, когда Ханна воткнула в меня ампулу с пружиной. Я тогда не спал больше суток и по оплошности задремал в пыльном гостиничном номере, который снял, чтобы Ханна пришла в себя. Она, видимо, очухалась, достала откуда-то катапульту (так хопперы называют шприц) и, не стесняясь, отправила меня в кошмарный мир-лесопилку, где я прожил целую жизнь среди разумных пиломатериалов и угнетавших их механизмов. Очнувшись, я не нашел ни наличных ни оружия. Я еще только начинал свою карьеру, а потому порой допускал досадные ошибки. Добравшись до первого банкомата, я авторизовался с помощью сетчатки глаза и снял немного денег. Ханна без труда отыскалась в том же месте – дурочка послушно вернулась к хопперам жевать записки безумного корнеплода. Я крепко ее связал и успешно доставил в Самару, к родителям.

Не думал, что снова испытаю действие пружины. Но именно ее мне и ввела девушка в маске зайца. Я барахтался в киселе своего прошлого, врезаясь в комочки смутных воспоминаний. Шлеп! Мне восемь лет, и я скармливаю бродячим собакам хлеб, за которым меня отправила мать. Разглядываю себя со стороны. Маленький, напуганный, глаза на мокром месте. Собаки лижут мои покрытые цыпками руки. Скулят. Тоскливое зрелище. Шлеп! Комочек киселя превращается в лицо Лоры. Волна разорвавшегося внутри блаженства пускает рябь по ее нежной коже. Она замечает мое присутствие и болезненно скукоживается, испуская импульсы жалости и недоверия. Нет. Лора не любит меня. Шлеп! Я хочу отвести ствол, но, куда бы ни пряталась красная метка лазерного прицела, везде материализуется его расплывшаяся физиономия. Савва Зиль. Этот садист был достоин смерти, но не моими руками. Лысый, щекастый будто бульдог, он торжествует, злорадствуя над моим падением. А за ним я вижу очередь. Длинную очередь тех, кого превратил в тени. Каждый с терпением, на которое способны лишь мертвецы, ждет возможности рассверлить меня своими черными глазами.

Шлеп!

– Привет, дружок, – склонилась надо мной девушка в маске зайца, – как спалось?

Я бы схватил ее тонкую шею и размозжил это фарфоровое личико о свой лоб, но тело было парализовано. Хотя язык ворочался.

– Зачем пружина? Зачем вкололи пружину?

– Это ради тебя, – ласково улыбнулась зайка, – так будет легче перенести сдвиг.

– Какой сдвиг?

– Внимание на экран, – загадочно прошептала она.

Стало темно, секунда – и на потолке вспыхнуло окошко видеосвязи.

– Здравствуй, Кларк, – потупив взгляд, виновато вздохнула проекция Отари Чекадзе. Выглядел он помято: недельная щетина, мешки под глазами, идиотский спортивный костюм, в руке бокал с чачей.

– Отари! Что за, мать твою, маскарад вы устроили?! – шипел я сквозь зубы.

– Не кипятись, сынок, – в один присест осушил бокал Чекадзе, – все не так плохо, как может казаться. Однако со многим придется свыкнуться. Ты лучше глянь.

Он вывел на экран ролик новостей.

«Происшествия.

Сегодня днем недалеко от заброшенной текстильной фабрики Гражданский Патруль обнаружил мертвое тело мужчины средних лет со следами насильственной смерти. Вскоре умерший был опознан, им оказался Кларк Линд, телохранитель и частный детектив, имевший весьма сомнительную репутацию. В ходе розыскных мероприятий были задержаны двое подозреваемых, имевших при себе личные вещи Линда. Ими оказались нигерийские нелегалы. Они дали признательные показания и в этот же день покончили с собой в изоляторе временного содержания. Больше всего они опасались депортации на родину, где их бы ждала гораздо более мучительная смерть от рук палачей режима Хакима Узула».

Выброшенной на берег селедкой я судорожно пытался глотнуть воздух, глядя, как судмедэксперты делают снимки моего безжизненного тела. Вдруг запищал какой-то аппарат. Похоже, это мой пульс зашкаливал.

– Корректор! – скомандовал незнакомый мужской голос.

– Тихо, – женская рука мягко коснулась моего лица, и я ощутил прилив тепла, покоя и безразличия.

– Послушай, Кларк, – продолжал Отари, – прощения мне нет. Но мы с тобой не те люди, чтобы бросаться такими категориями. Ты поступил бы так же. Я знаю. Я уже стар, и мне пора на покой. Это очень большая игра, сынок. И ты в ее центре. Я не лгал тебе. Понятия не имею, в чем суть заказа. Но ты получишь свои деньги. Клиент сам введет тебя в курс дела, как я и обещал.