Виталий Домбровский - Архилептония

Я умел сосредотачиваться. Это было важное качество для спортсмена, и я им активно пользовался, порой удивляя результатами и тренеров, и товарищей — конкурентов. Вот и теперь я выслушал Петровича, встал на разбег и сосредоточился, мысленно представляя себе в деталях самый сложный для меня элемент прыжка — группировку тела в полёте.

Я никогда не делал сальто, но видел много раз, как прыгают другие. Я представил самого себя правильно сгруппировавшегося: колени на лбу, руки в обхват согнутых и прижатых к телу ног. Хлопок (это Петрович хлопнул в ладони), затем — короткая команда «Пошёл!».

Я разбежался, последним шагом мощно оттолкнулся от подкидного мостика, великолепно сгруппировался, меня закрутило, и я полетел. Потом оказалось, что я, не имея опыта, перекрутил немного, не успел раскрыться и упал в яму не ногами, а головой, к которой были прижаты мои собственные колени. И приземлился в яму, видимо, уже без сознания — так сильно расстарался, что стукнул сам себя в лоб коленями. Это было моё первое в жизни и, слава богу, последнее сотрясение мозга.

Случай этот стал пересказываемым курьёзом нашей спортивной школы. А моя жизнь тайно изменилась навсегда, потому что, открыв глаза, я увидев склонившихся над собой товарищей и тренера, но ясно вспомнил и понял, что только что за мгновение до этого я тоже видел всех нас со стороны. В то же время вокруг меня оказались какие — то чужие люди, а я сам стоял на подкидном мостике, как будто и не прыгал вовсе. Люди вокруг не были подростками — спортсменами: они явно здесь были чужими. Прозрачны и бестелесны, все разного размера. Незнакомцы издавали узнаваемые звуки на разные голоса.

Я успел испугаться. Просто испугаться, как это бывает в кошмарных снах. Но, к сожалению, не успел получше всё рассмотреть. Потому что пришёл в себя: это Петрович больно щипал меня за щёки. А товарищи столпились вокруг и смотрели сверху вниз с укором.

С этим воспоминанием, которое мозг мой зачем — то хранил и никак не хотел отпускать, я и прожил много лет, успев стать врачом, жениться, обзавестись детьми, эмигрировать, пожить полной грудью и повидать разного.

Все эти годы я всё гадал и всячески прикладывал к странным воспоминаниям различные медицинские ярлыки, всё больше психиатрического свойства, удивляясь самому себе, будучи уверенным, что действительно увидел и ощутил что — то необычное в момент той курьёзной травмы, — такими реальными мне тогда показались эти аморфные человекоподобные образы вокруг меня и моих товарищей.

Я изучил все тексты и упоминания о жизни после смерти, о всех случаях описываемого отделения души от тела, просмотрел в интернете все ссылки на подобные случаи на всех доступных мне языках, все комментарии и разоблачения — и ничего близкого по описанию не нашёл. Не было у меня никаких тоннелей, никакого света в конце этого тоннеля, никакого лица Бога или ещё чего — то подобного. Да и клинической смерти у меня не было. Подумаешь, небольшое сотрясение мозга, потеря сознания на несколько секунд! У спортсменов такое происходит сплошь и рядом. Мои сравнения всё больше убеждали меня, что я наблюдал что — то другое. Единственное, что совпадало в моём случае со всеми изученными описаниями, — наблюдение за картиной происходящего как бы со стороны.

Я хранил тайну и ни с кем ею не делился. Возвращался к этой теме всё реже, изредка наталкиваясь на новые информационные источники. Тем временем уже в двадцать первом веке кинематограф, фантастическая литература и интернет создали тысячи вариаций на тему потусторонней жизни, и стало казаться: человечество уже везде побывало, всё знает, всё видело, всё теперь ясно и понятно, и придумать ничего нового невозможно. Потому что всё уже есть — просто обычному человеку пока во все эти миры не попасть.

Ха — ха! Нужен как минимум логин и пароль!

Так реалистичны были эти романы, повести, фильмы и игры! Как будто режиссёры и писатели, креаторы и дизайнеры сами побывали там и теперь просто хотят рассказать нам, грешным и заземлённым людишкам, что они, приближённые и ангелоподобные VIP, видели и знают и чем они, если мы заплатим немного денег, уж так и быть, с нами поделятся.

Виртуальная субкультура, подстроенная под самые низменные человеческие страсти и страхи, захватила информационное пространство, постепенно вытесняя тысячелетние принципы морали и подминая под себя всё рациональное, разумное, доброе. Я следил за этой вакханалией злобной фантастики, вырвавшейся с бумажных страниц на экраны телевизоров, мониторы компьютеров и мобильников, ностальгируя по Брэдбери, Стругацким, Азимову, пытаясь хоть где — то, хоть как — то разглядеть что — нибудь подобное моим собственным воспоминаниям о параллельной действительности. Всё тщетно! Ничего подобного никто не описывал, не показывал и, соответственно, не продавал.