Михаил Успенский: Три холма, охраняющие край света

Знамя появилось, а цели пока не было - только сейчас все это осознали.

Громить музеи - варварство, музеи нам ничего плохого не сделали. Грабить магазины пошло, товары там не штатовские, а один Китай.

Французские фермеры радовались, что на рынке возникнет теперь дефицит дешёвых вин и скандировали: «Бо-жо-ле! Бо-жо-ле!» - а больше ничего им и не надо было. Внезапно замаячила и цель.

Полуголый и сплошь татуированный старомодными драконами парень (местный анархист или провокатор) предложил заглянуть по дороге в Морской музей да и вытащить оттуда раззолоченный флагманский галеон адмирала дона Хуана Австрийского, победителя при Лепанто. Это будет не грабёж и не погром, а сплошная связь времён и поколений - пафосный галеон выполнен в натуральную величину, и туда поместится чёртова уйма народу.

Галеон предполагалось протащить по набережной, спустить на воду, прочесать весь Балеарский архипелаг и достичь тайного островка, где окопались проклятые глобалисты. Бить их не будут, но охрану точняком искупают в море…

Особенно по вкусу пришлась эта идея несунам-варягам, и они чуть было не уронили своё прекрасное знамя, но знамя так на них прикрикнуло, что потомки пенителей моря только крякнули, подняли Лидочку повыше и затрюхали дальше.

- Мама, мы гуляем! - неистово и натужно лгал сэр Теренс. - Тут народное гуляние! Фиеста, фламенко, сардана!

Кто-то кричал, что надо идти в Аквариум, освобождать томящихся там красивых рыбок, скатов и прочих морских тварей. Довольно им кривляться за бронированным стеклом на потеху туристам! А хлынувшая волна аккуратно и безвредно вынесет несчастных узников в море. Но возникла дискуссия насчёт акул, этих символов империализма: им тоже свободу или хрен им в зубы? Хрен победил, а цель опять пропала, хотя направление выбрали верное.

Но всё-таки не зря пустились в дальний путь посланцы Южной Америки со своим дутым символом. Латиносов было не так и много, зато они всех переорали:

- Абахо Кристобаль Колон! Абахо эль альмиранте! Леннон, Марли, Че Гевара!

- Йа-а! Шуб-Ниггурат! - одиноко гнул свою линию Ктулху.

Новая цель воодушевила всех, возникли стихийные регулировщики, направлявшие товарищей борцов на основные магистрали, ведущие в сторону портовой площади. Галеон и Аквариум убереглись. В самом деле, до каких пор этот сучий поработитель Нового Света, с которого, собственно, и начался весь глобализм, будет торчать на своей пятидесятиметровой колонне? Не по силам? Это как сказать! Ведь с нами фермеры Франции, хоть и без тракторов! В Эйфелевой башне было триста метров росту, и где теперь эта башня? Лифт отключён? С нами Ронни Абрахам - великий человек-муха, покоритель небоскрёбов и плотин, вечный геморрой всех полиций мира! Он заберется наверх, обвяжет истукана тросом… Ах, нету троса? Найдём! Гений народного гнева только обостряется в минуты испытаний!

Но миллионы телезрителей уже видели, что площадь Порталь де ла Пау надёжно огорожена стеной, состоящей из полицариев всех стран. За стеной набычились пожарные машины.

Охранители лупили дубинками по пластиковым щитам, как гориллы перед атакой. Новозеландские командос снова под стук барабана завели грозную боевую песню, призывающую к многочисленным человеческим жертвам. Бунтари приготовили рогатки и всякую метательную снасть. Затормозившие варяги потихоньку спустили Леди на землю, где её тут же подхватил Теренс Фицморис, герцог Блэкбери.

- Ну, слава богу! Уходим, дорогая, уходим! Мама, смотри, мы сейчас уйдём вправо от бульвара!

- Это что же я натворила? - ужаснулась Леди, привычно полагая себя виновницей любых - безобразий. - Правильно бабушка говорила: «Лидка, ты своей смертью не помрёшь - к тебе звездарики придут»… Я-то в детстве думала - это пришельцы такие…

Воинства Хаоса и Порядка медленно сближались - впрочем, не в первый и не в последний раз. И всегда такое сближение кончалось плохо, да иначе и быть не могло.

Никто в нынешней мутной Объединённой Европе, начиная с королей и президентов и заканчивая любомудрами Сорбонны, не хотел и не собирался брать на себя ответственность ни за что. Ни за башню Эйфеля, ни за сгоревшую Софию, ни за рухнувшие венские мосты через Дунай. Варвары жить по-старому не желали, а по-новому не знали как. Старые политические зубры отошли от дел, молодые бычки неизменно выказывали себя телятами. При этом все дружно дорожили постами, престолами, эполетами, окладами и электоратом. Лейтенант Бонапарт никак не мог появиться в этом мире, а «железного ажана» Франсуа Монкорбье, грозу арабов, подняли на воздух за компанию с Эйфелевой башней.