А. Седых - Башня континуума. Владетель. Том 1

Какое-то время он стоял, настороженный, как зверь, и ждал, пока что-нибудь произойдет. Ничего не происходило. Потирая затекшие запястья, он осторожно огляделся, но не обнаружил ни намека на выход или хотя бы вход. Определить, откуда струился свет, тоже не представлялось возможным, разве искусные строители грота мастерски встроили светильники в стены? От инженерных изысканий Кита оторвала какая-то белесая пакость, вывалившаяся ему прямо на голову из настенной ниши.

Громадная бабочка. Белая. Мертвая.

– Фу!

Лихорадочно дернувшись, он стряхнул с себя мертвое насекомое, которое ударилось о хрустальный пол и рассыпалось в горсть трухи. Что эти безумцы планируют с ним делать? Пытать, бросая на голову дохлых насекомых? Кит начал терять терпение, которого, признаться, ему недоставало и во времена, стократ лучшие, чем сейчас. Дикая давящая злоба захлестнула его, пересилив страх, боль, неимоверную усталость и презренный инстинкт самосохранения.

– Вам лучше бы прикончить меня, потому что если я выберусь отсюда, клянусь, я сотру вас в порошок, вы умрете медленной, мучительной смертью, очень медленной и очень, очень мучительной…

Его страстную и бессвязную речь прервали взгляды. Нечеловеческие взгляды. И эти взгляды были устремлены в его спину и затылок. Кит развернулся. И встретился лицом к лицу с четырьмя… ангелами.

Ангелы? Невероятно, но какое иное слово мог подобрать он, чтобы описать представших его взору неземных созданий? В них было не меньше двадцати футов росту. Лучезарные существа несказанной красоты и мощи, с огненными крыльями и нимбами, в одеждах, сотканных не из материи, но из белоснежного бездымного пламени. Невинные их лица дышали добротой и поистине райской кротостью, а голубые глаза были чистыми, как арктические ледники. В руках они держали мечи, выкованные из лунного света и разрядов небесного электричества в миллиарды вольт.

Рот Кита приоткрылся, и с приоткрытым ртом он уставился на ангелов. Наверное, он мог стоять так долго, бесконечно долго, целую вечность, но его окликнули.

– Лорд Ланкастер.

Со все еще приоткрытым ртом Кит недоверчиво развернулся в другую сторону и увидел человека в строгом черном костюме, белой рубашке и красном галстуке. Это был он. Мятежный губернатор Сэйнт.

– Что? Это вы? Вы?

– Да, милорд. Позвольте представиться. Губернатор Дезерет Сэйнт.

Вид губернатора не произвел на Кита и половины того оглушающего впечатления, какое произвели ангелы, но, в своем роде, внешность самозваного пророка тоже никак нельзя было назвать непримечательной. Судя по немногим сохранившимся снимкам недолгой поры его губернаторства, которые доводилось Киту видеть, в молодости Сэйнт был недурен собой. Но, во-первых, за двадцать пять бурных лет Сэйнт не мог не постареть. Во-вторых, что куда хуже, некогда приятное лицо его было чудовищно изуродовано, представляя настоящее месиво застарелых рубцов и шрамов. Правое ухо было оторвано. И он был на оба глаза слеп.

– Готов поклясться… Сэйнт… внутри вы так же ужасны, как и снаружи.

– Не спорю, люди из Священного Трибунала, что много лет тому назад схватили и пытали меня, неплохо знали свое дело. Я многому у них научился, поверьте. Лучше расскажите, как вам понравились мои птички, – сказал Сэйнт и ткнул правой рукой в ангелов. На руке самозваного мессии Дезерет недоставало трех пальцев.

– Ваши… птички?

– Да, мои детки, птенчики, мои красавцы, мои славные пташки.

Ангельские крылья затрепетали, так что лица Кита коснулся легкий ветерок. Он нашел непостижимым, что существа столь титанической мощи заискивают перед изувеченным слепцом и так радуются его похвале. Даже находясь в самых расстроенных чувствах, Кит был далек от мысли, что Сэйнту удалось заполучить к себе на службу настоящих ангелов. Или… нет. Невозможно. Полный абсурд. Кем тогда были эти невероятные создания?

– Кто они такие?

Сэйнт несколько театрально прижал руку к сердцу.

– Говорю же вам, мои возлюбленные чада, Первые из Божественного Роя.

Кит совершил глупейшую ошибку, какую совершали прежде тысячи людей до него. Он попытался убить Сэйнта. Казалось, нет ничего проще, чем наброситься на слепого инвалида и свернуть ему шею. Но тут ангелы запели. От их песни, нежной, чарующей, будто колыбельная, Кит мгновенно обмяк и ослабел. Ноги сделались, как ватные, а руки безвольными плетьми повисли вдоль тела. Изувеченное лицо Сэйнта отобразило горечь и упрек.