Павел Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 9

Это была бы катастрофа.

Во двор Диомеда я влетел, как поэт на крыльях Пегаса. Первое, что я отметил: тишина. Не было слышно детского крика, никто не бегал по двору и не гонял кур. Кур, впрочем, не было тоже.

Дом был небольшим, что-то вроде виллы, какие нынче в Герцлии сдают в наем иностранным рабочим по самым бросовым ценам. Я не успел постучать в дверь, она открылась сама, и на пороге возникла женщина.

Богиня Афина. Идол, созданный самой природой. Живая Андромаха оказалась еще прекраснее, чем мраморная. Все-таки скульптор не сумел правильно передать все пропорции. Я тоже не сумею их передать, описывая то, что описанию не поддается.

– Господи, – сказала живая Андромаха, жена бондаря Диомеда, – Шекет, наконец-то! Ты что, не мог прийти раньше?

Вы можете представить мое состояние? Столбняк – это слишком мягко сказано.

Андромаха подошла ко мне влотную, протянула руку и вытащила у меня из-под туники шарик передатчика, прилепленный скотчем. Поднеся передатчик ко рту, она сказала:

– Агент Далия Гринфельд докладывает. Нахожусь в Салониках, спасена сотрудником патруля Ионой Шекетом.

– Далия, – только и смог прошептать я прежде, чем грохнуться в обморок.

Домой мы вернулись вдвоем. Вернулись, естественно, ровно в ту же минуту, в которую я отправился в Древнюю Грецию три часа назад по моему личному времени. Далия успела только сообщить мне, что, выполняя задание (я так и не узнал, какое – в патруле подобные вопросы просто невозможны), потеряла вход в колодец и оборудование, вынуждена была остаться в Салониках и для прикрытия даже выйти замуж за самого уважаемого в городе человека. Но она всегда знала, что в один прекрасный день на горизонте появится алый парус… То есть, во двор войдет патрульный, и она, как честная женщина, отдаст ему всю свою любовь, как тот джинн, который обещал то же самое, сидя на дне бутылки.

– Разве ты меня знала? – спросил я Далию на второй день после свадьбы. – Ты меня видела раньше? Ты успела меня полюбить?

– Господи, Иона, – засмеялась жена. – Ты совсем потерял голову! Ты что, забыл, что имя у тебя было написано на лбу темпоральными красками? Никто не мог его видеть, но я тоже патрульная и прочитала, как тебя зовут, когда ты вошел во двор!

Я даже сплюнул с досады. Верь после этого женщинам! И полагайся после этого на собственную память.

Должен сказать, что наша совместная жизнь с Далией оказалась недолгой, но рассказывать о моем семейном приключении я не собираюсь, дело это личное.

Помню, как сейчас: я служил в Тель-Авивском отделении Патруля времени, которое в целях конспирации называлось инвестиционной компанией «Брументаль». Никаких реальных инвестиций эта компания, естественно, не делала хотя бы потому, что вкладывать деньги в дела давно прошедших дней запрещала инструкция, а в дела нынешние вкладывать мог только последний дурак, не знавший истинную ситуацию в мировой финансовой системе.

Итак, вызвало меня как-то голографическое изображение моего начальника господина Бецалеля и сказало, оглядев так, будто собиралось продавать меня на аукционе по частям, причем ноги намерено было выставить по высшей цене, а голову предложить даром:

– Гм… Шекет, все агенты в разъезде, больше некому, так что пойдете вы. Семнадцатый век, координаты в машине, машина на стенде, стенд в лаборатории, а лаборатория направо по коридору. Задание ясно?

– Так точно! – воскликнул я и отправился.

Полчаса спустя я понял всю сложность взваленного на меня задания. Во-первых, я вывалился из колодца времени прямо в приемную французского короля, имя которого за давностью лет начисто выпало из моей памяти. То ли Луи XV, то ли Луи XVI, то ли вообще кто-то из Генрихов. Я вспомнил все детали своего путешествия, но (проклятая ассоциативность памяти!) так и не сумел сообразить, какой был на календаре год, когда я объявился в Лувре и понял из разговоров придворной шушеры, что мировая история грозит сделать кульбит.

Дело в том, что Луи-не-помню-номера влюбился – при живой-то королеве! Это, конечно, была не та проблема, из-за которой стоило гонять в семнадцатый век классного патрульного вроде меня. Проблема заключалась в том, что возлюбленная короля, по словам придворных, имела свойство проникать во дворец, минуя всех стражников, гвардейцев и даже мушкетеров. Ее видели в карете на площади Пигаль, а минуту спустя она выглядывала из королевской опочивальни и говорила томным голосом: