Пьер Вагонский - Русский Киберпанк 2078

Никакого результата и за следующую неделю.

Лера начала терять терпение. После выходных она стала лично ходить (прямо как в 20 веке) по кадровым отделам компаний и предлагать свои услуги. Где-то она просто заполняла многостраничные анкеты с абсолютно поехавшими вопросами вроде отношения к религии, есть ли родственники заграницей или гомосексуалы среды родни. В нескольких местах у неё даже состоялось интервью.

Но как только речь доходила до образования, полученного не в Москве, взгляд у кадровиков тускнел. А уж когда они понимали, что у Валерии в столице временная регистрация, они прямо на глазах теряли всякий интерес и задавали «для маскировки» ещё пару повросов, после чего говорили дежурное «мы вам перезвоним» и прощались.

С каждым днём градус отчаяния Валерии повышался. Ведь на продление регистрации можно было рассчитывать только трудоустроенным «понаехам». Она дошла до того, что стала пытаться устроиться туда, где корочки не нужны, и даже прикидываться москвичкой, но тут для неё вскрылась неприятная правда, о которой ей когда-то давно рассказывал отец:

«Доча, ты знаешь, как во время Великой Войны против фашизма опознавали лазутчиков и диверсантов? На самом деле это очень просто. А вот притворяться – сложно. Немецкие разведчики, несмотря на педантизм и старания их преподавателей в разведшколах, „горели“ очень часто, даже несмотря на блестящее знание нашего языка. Американцы раскусывали диверсантов из-за непонимания солдатского слэнга, в России больше сотни „рыцарей плаща и кинжала“ сгубили простые скрепки в паспорте. У советских граждан скрепка была железной и ржавой, а у диверсантов – из нержавейки. Вот так документ, над которым работали лучшие немецкие криминалисты становился „пропуском к стенке“ для диверсантов и шпионов, на подготовку которых уходили ресурсы, силы, время и деньги».

Потому, сидя перед очередным московским HR-ом, Лера чувствовала себя самым настоящим Штирлицем на допросе у Мюллера всякий раз, когда вопросы касались какой-либо местной специфики, будь то разговорные названия микрорайонов или достопримечательностей, а не профессионального опыта, навыков и личностных качеств.

Устав от бесплодных поисков работы, Валерия решила посвятить выходные себе. Совершить пробежку, полежать в ванной, почитать хорошую книгу и досмотреть ещё один сезон любимого сериала. Но, как известно, человек предполагает…

Едва выйдя на пробежку, Лера обратила внимание, что людей на улице больше обычного. Особенно молодёжи. «Ну, бывает. Цикл луны, наверное» – подумала она.

В парке тоже было необычайно многолюдно. Хотя на дворе и было лето, погода была пасмурной, то и дело начинался дождь. Суровые молодые люди со щетиной несли щиты, кто-то раздавал черенки от лопат, кому-то помогали надеть байкерскую, спортивную и другую защиту. Мелькали каски всех цветов, кто-то жёг файеры 1 1 файер – сленговое или разговорное название фальшфейера – сигнального огня. . «Фестиваль любителей ролевых игр что-ли?» – продолжала теоретизировать Валерия.

Однако по возвращении с пробежки она поняла, что это не фестиваль ролевиков, не чемпионат по пейнтболу и даже не собрание косплееров. Назревало что-то крупное.

Огромное количество молодых людей сплошным потоком шли к центру столицы. Валерия почему-то последовала вместе с ними. Может быть, поддалась стадному инстинкту, может сработало обычное человеческое любопытство. А, возможно, устав от безделья, ей захотелось поучаствовать хоть в каком-то кипише.

«Не вернусь в родной колхоз, „понаехи“ – выше нос!», «Стоит завод – платите БОД 2 2 БОД – безусловный основной доход, гарантированные денежные выплаты гражданам. !» – скандировала толпа эти и многие другие кричалки, которые становились всё злее и злее, чем ближе молодежь подходила к стенам Кремля.

«Кремлевский людоед – верни интернет!», «Нам интернет – вам в Гаагу билет!»

Валерия, как и большинство девушек, не интересовалась политикой. Но всё-таки она понимала, чем недовольны её ровесники, и по какому поводу они собрались. Последние несколько лет интернет в России был не вполне интернетом, а Рунетом. Выход во «внешнюю сеть» за Великую Русскую Стену Духовности имели немногие. Политически это использовалось для создания для зарубежной общественности «правильной» картинки России и жизни в ней.