Михаил Грешнов - Фантастика 1984

Плоский заснеженный берег и ледяное зеркало уходили тоже на юг, терялись в пространстве и в сиянии дня. Варя смотрела туда, и Константин отметил в ее глазах рассеянное, смутное выражение.

— Слушаешь? — спросил он.

— Да.

— Что слышишь?

— «Нордическую сюиту» Грига…

А потом солнце пошло на склон. Стали меняться цвета Байкала. Синева зеркала потемнела, снежные наносы приобрели оранжевый цвет, стали похожи на лисьи хвосты. А вода подо льдом почернела, как вороненая сталь.

И опять Константину что-то почудилось из прошедшего опыта. Он взглянул на Варю. Рассеянность исчезла с ее лица, над переносицей появилась морщинка. Варя о чем-то думала.

— О чем ты? — наклонился к ней Костя.

— Мы, — заговорила она, — когда шли сюда, перечислили все, что видели сегодня в опыте: небо, тополя, стену. Буквы.

У Кости снова шевельнулось в душе что-то недосказанное, подспудно тревожащее.

— Но мы, — продолжала Варя, — не сказали о том, что мы почувствовали.

— Да, да… — Костя мучительно вспоминал.

— А может, мы боялись признаться?

— Варя…

— Тогда я скажу, Костя, чтобы все это не мучило тебя и меня: нам в лицо оттуда, от тополей, пахнуло зноем летнего полдня!

Они вернулись в поселок так же, как и вышли, — пешком.

На крыльце общежития их встретили девушки — Варя с некоторыми познакомилась вчера, разговаривала.

— Новые постояльцы? — обратились девчата к Варе и Константину. — Где вы ходите целый день? Вы, наверно, и новость не знаете?

— Какую новость?

— Наши ребята побывали в двадцать первом веке!

— Что? — спросил Костя.

— Прямо из тоннеля врезались в будущее.

— Сейчас в клубе рассказывают. Пойдемте.

Варя и Константин оторопело глядели на девчат.

— Газету привезли, — девчонки сбежали с крыльца. — За седьмое июля!..

Стайкой перебежали дорогу.

Варя и Константин, не заходя в общежитие, пошли вслед за ними.

Клуб помещался в конторе, в большем ее крыле. Это было совсем недалеко, но Варе и Косте показалось, что до ступенек клуба они шли вечность. И по ступенькам поднимались вторую вечность.

В небольшом зале было битком. Полушубки, куртки, платки. В спешке раздеваться никому не пришло в голову — кто как был.

Варя и Константин кое-как примостились в уголке на скамье. Они не понимали, что происходит.

На сцене, бросавшей в зал сияние ламп, за столом, покрытым красной скатертью, как в торжественную революционную годовщину, сидели три человека: совсем молодой парнишка, как вскоре выяснится — водитель автомашины, второй молодой парень — комсорг и товарищ постарше — прораб. Они о чем-то переговаривались вполголоса, перед прорабом лежал газетный лист.

— Давай начинай! — слышалось там и тут из зала.

— Чего тянуть?…

Раздались два-три хлопка в ладоши, но тут же смолкли.

Встал комсорг:

— Товарищи, произошло событие.

Варя и Константин вздрогнули. Они слышали этот голос!

— Необычайное событие, — продолжал комсорг.

В зале стояла полная тишина. Варе казалось, что она слышит, как у нее в груди бьется сердце.

— На сегодня, — продолжал комсорг, — было намечено осмотреть тоннель перед сдачей, завтра комиссия. Мы и поехали вот втроем, — комсорг показал на товарищей. — Машину взяли открытую: смотреть по сторонам.

— Ближе к делу, — тихо, но явственно сказал кто-то в зале.

— А дело началось сразу, — перестроил рассказ комсорг. — Не проехали километра — нырнули в черный туман.

— Черный туман… — Опять из зала.

— Не перебивайте, — сказал прораб.

Комсорг продолжал: — Дорога едва виднелась, а потом и вовсе исчезла — как в пропасть.

— Я попытался нажать на тормоз, — вставил водитель, — но ничего не ощутил под ногой, точно оказался в воздухе.

— Все мы оказались в воздухе, — подтвердил комсорг, — будто все пропало вокруг. Ощущение такое.

— Неприятное ощущение, — поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.

— Но тут разом наступил день, — продолжал комсорг, — и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого — показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.

На этих словах комсорг остановился в волнении.

Поднялся шофер:

— Я дал полное торможение, потому что на перроне ходил народ: может, пассажиры, может, встречающие. Все остановились, повернули к нам головы.