Михаил Грешнов - Фантастика 1984

— За кладом пришли? — И, не дожидаясь их ответа, продолжал: — Ищите. Клад есть, только никому не удавалось его взять.

— Не нашли? — спросил Саша.

— Находить-то, может, и находили, да взять не взяли, — проговорил загадочно старик.

— Как это? — не понял Коля.

— А так. Потому что охраняет его сам всевышний, — отвечал монах. — Кто только не искал клад — с каждым случалось несчастье.

— Может быть, лучше уйдем? — предложил Коля, начинающий сомневаться в благоразумии их затеи. Но Саша отступать не хотел.

— Будь что будет, — сказал он.

Излазив почти весь монастырь и простучав много метров стены, друзья не заметили ничего необычного, и только спустившись в подземелье, заметили, что часть внутренней стены имеет массу надолб и небольших углублений. Здесь же на полу валялись куски выбитых из стен кирпичей. Обследовав эту стену, друзья сделали предположение, что за ней находится пустота.

— Здесь был ход, — авторитетно заявил Саша. — Не иначе как клад был замурован именно в этом помещении.

— Что будем делать? — осведомился Коля.

— Долбить, — ответил Саша не терпящим возражения тоном. Кроме ножа, который Саша носил всегда с собой, других орудий труда у них не было. Но это его не смутило. Рассудив, что первый камень вынимать значительно труднее последующих, он решил начать в том месте, где уже были вынуты несколько кирпичей. Несмотря на старания, работа двигалась очень медленно. Известка была настолько плотной и твердой, что невозможно было найти щели, чтобы всунуть хотя бы кончик ножа. Пот катился по лицу градом, но он все долбил и долбил с каким-то непонятным упорством.

— Дай-ка теперь я попробую, — предложил Коля.

Саша отошел, но ненадолго. Ему все казалось, что у Коли ничего не получится и работа идет слишком медленно. Немного отдохнув, Саша снова принялся за работу. Он то работал двумя руками, с силой нанося удар за ударом, то, упираясь левой рукой в стену, орудовал правой. В тот момент, когда он думал, что никогда не одолеет этот кирпич, Коля закричал:

— Качается, качается!

Все произошло так быстро, что Саша не успел убрать руку, и кирпич, свалившись со своего места, отдавил ему палец.

— Вот видишь! — испуганно воскликнул Коля. — Не зря же он говорил!

— Пустяки, — заметил Саша, перевязывая носовым платком ушибленный палец. — Это только случайность. — Затянув зубами узел, он сказал: — Давай теперь ты.

Но Колю невозможно было уговорить. Сам Саша не мог больше работать — палец болел и опух. Вздохнув с сожалением, он произнес:

— Ничего, когда-нибудь я еще сюда вернусь.

Когда они проходили по монастырскому двору, им повстречался монах. Увидев забинтованную руку Саши, он произнес:

— Неисповедимы пути твои, господи!

В голосе его не было ни злобы, ни насмешки, ни жалости.

— Я еще вернусь, — повторил Саша уверенно. Но выполнить свое обещание он так и не смог.

С самого детства отец любил театр. Часто под его руководством устраивались домашние спектакли. Отец был и драматургом, и режиссером, и артистом. Перевоплощался он молниеносно. И роли играл любые, даже женские. Смоленск в то время был невелик, и скоро весь город знал о театре Беляева. Постепенно домашний театр стал кочевать. Играли то у одних знакомых, то у других. А потом пытались гастролировать в других городах. В те времена особых разрешений на выступления не требовалось. Каждый, кто хотел, мог арендовать помещение и ставить спектакли. Успех не всегда сопутствовал труппе, театр прогорал, и артистам не хватало денег даже на обратную дорогу. Домой возвращались по шпалам железной дороги.

Но деньги не 'были самоцелью. Главное было — играть. И друзья вновь и вновь отправлялись гастролировать.

Однажды в город приехала столичная труппа, руководил которой Станиславский. Отец не пропускал ри одного спектакля. И вдруг один из ведущих актеров охрип. Заменить его оказалось некем, и на афишах появился аншлаг: по болезни актера спектакль отменяется. Приезд столичных актеров был не таким уж частым явлением, и все театралы были чрезвычайно огорчены случившимся. Поговаривали, что труппа собирается покинуть Смоленск. Отец был опечален этим не меньше других.

И вот однажды вечером, когда его не было дома, к нам зашел высокий худощавый мужчина в пенсне и сказал, что хочет видеть Александра Романовича. Хотя отец был в ту пору уже взрослым, у матери екнуло сердце: а не натворил ли чего-нибудь Саша? — подумала она. Но потом успокоилась и велела его разыскать. Отца нашли. Он провел посетителя к себе в комнату, где долго с ним разговаривал. После его ухода он сообщил матери, что это был Станиславский, и что он просил его заменить заболевшего артиста, и что дня через два он будет играть в спектакле. Мать даже руками всплеснула: мыслимое ли дело — играть со столичными актерами! Попробовала отговорить сына, но он только смеялся.