Грег Иган - Лестница Шильда

Он побежал за Янном. Тот полушутя пустился было наутек, но потом остановился и расхохотался еще пуще.

― Вот мерзавец! — Чикайя сгреб его в охапку и так крепко хлопнул по плечам и спине, что с удовлетворением услышал сдавленный кашель.

― Будь же снисходителен к чужим обычаям! — взмолился Янн. — Боль не входит в мой обычный gestalt ! [36]

Непохоже, чтобы он и правда ее ощутил. Даже среди Воплощенных считалось признаком замшелого консерватора сохранять у себя чувство настоящего дискомфорта как реакцию на преходящий структурный ущерб.

― Особый простор тоже. [37]

Янн потряс головой и постарался придать лицу серьезное выражение.

― He-а. У меня всегда была мудреная карта взаимосвязей личности с окружением. Мы, бывшие бестелые, просто не заморачиваемся насчет корреляций этой карты с физической Реальностью. Как бы это ни выглядело с твоей точки зрения, быт наш в той забитой народом каютке на десять порядков роскошнее, чем любые когда-либо доступные тебе услады.

В словах этих не было ни злорадства, ни высокомерия. Не были они также преувеличением или попыткой выдать желаемое за действительное. Это была правда.

― Слушай, ты вообще в курсе, что я подумывал дать задний ход и убраться с корабля?

Явно не поверив ни единому его слову, Янн так и покатился со смеху.

Чикайя исчерпал свой запас подходящих для расставания угроз, так что в ответ ему пришлось всплеснуть руками и убраться к себе в каюту.

Он постоял в центре комнаты, оглядывая несколько отведенных ему квадратных метров. Взгляд с непривычки метался, как у идиота. По площади это жилье едва дотягивало до тысячной части его дома на Пахнере, но большего ему, по существу, и не требовалось.

― Вот мерзавец!

Он плюхнулся на кровать и с головой ушел в сладостные мечты о возмездии. [38]

Челнок отделился от «Ринддера», и у Чикайи ухнуло в животе. Он глядел, как удаляется стыковочная платформа, понимая, что летит по касательной, в обратном ее движению направлении, но для внутренностей иллюзия свободного падения с платформы была так сильна, что его чувства равновесия и направления отказывались повиноваться, пускай даже силуэт дока уходил в поле зрения вдоль всей траектории полета, обрываясь только в зените; еще немного, и ему бы пришлось поворачивать голову, следя за ним. Поначалу ему казалось, будто кто-то его толкает назад, и это хотя бы отчасти объясняло испытываемые ощущения. Но внутренним ухом это перемещение не подтверждалось, и постепенно иллюзия пропала. Впрочем, лишь на мгновение, после чего весь цикл повторился сначала. Мнимые рывки и толчки, последовавшие за этим, вызвали у него куда меньшую тошноту, чем полагалось бы в действительности. Но неспособность обуздать свихнувшиеся органы чувств беспокоила его куда сильнее, нежели любой прямой, физически обоснованный эффект невесомости.

Он кое-как взял себя в руки, только увидев корабль целиком. Сперва с ребра, но уже через минуту судно ужалось до жалкого ожерельица как бы из стеклянных бусин. Новая система условно неподвижных звезд, по которой уже можно было всерьез ориентироваться в пространстве, проявилась в его восприятии. Бескрайнее белое поле, занимавшее правую половину пространства, по ходило на пустынную поверхность Луны. Сияние просачивалось даже сквозь полусомкнутые веки. Он вспомнил, как однажды на Пельдане [39]взял глайдер и пустился в полет высоко над дюнами; тогда ему временами тоже казалось, что он падает через тонкую воздушную пелену. У той планеты луны не было, но звезды сияли почти так же ярко, как эти.

Сидевший позади Янн следил за ним.

― Ты как, в порядке?

Чикайя кивнул.

― Там, в тех пространствах, где ты рос, — начал он, — было понятие вертикали?

― В каком смысле?

― Я знаю, что ты не чувствуешь гравитации, ты об этом говорил однажды… но есть ли там нечто плоское, протяженное и объединенное, как, например, земля? Или все изотропно и трехмерно, как на хабитате с нулевой силой тяжести, где возможно перемещение и соединение в любых направлениях?

Янн вежливо ответил:

― Самые ранние мои воспоминания относятся к СР 4 — это кэлерово многообразие, [40]локально идентичное векторному четырехмерному комплексному пространству, но с абсолютно иной глобальной топологией. Но рос я в действительности не там. Я много странствовал вокруг него в детстве, просто чтобы добиться гибкости восприятия. В таком оторванном от остального мира окружении, как это… — он пренебрежительно обвел рукой окружавшее их пространство, более или менее отвечавшее евклидовой геометрии, — я погружался лишь для решения физических задач специального рода. И то, даже базовая ньютоновская механика легче воспринимается в симплектическом многообразии. [41] Располагать отдельной видимой координатой для позиции и момента каждой степени свободы гораздо проще, чем корячиться, пытаясь свести воедино все данные в простом трехмерном пространстве.