Расселл Джонс - Люди по эту сторону

Троица допускалась, если последующая ночёвка выпадала на деревню. Там вестницу ждал массаж и ванна с лечебными солями, там можно было проспать лишние пару часов – и восстановиться

На карте было не так много мест, подходящих для троицы. А ещё надо было совмещать график пробега с собственным календарём… Шесть дней лунного цикла сами по себе были рискованными. Для девушек, конечно.

И при этом парней никогда не назначали на Большой Маршрут.

Возможно, это была традиция. Или влияло что-то другое… Лена задумывалась об этом в юности, когда готовилась в вестницы. Потом стало всё равно. Парни были хороши на сверхкоротких дистанциях. Девушкам доверяли марафоны.

Возможно, потому что девушки умеют следить за временем. Когда надо оббежать полмира, мало одних мускулов. Надо уметь считать и планировать. Надо уметь доверять своему телу. И признавать пределы своих сил. Многие отчёты о Большом Маршруте начинались с размышлений об этом…

«Выигрывает тот, кто знает свои слабые места», – мысленно повторила Лена. И остановилась.

Она только что пробежала мимо человека на обочине.

Он сидел на траве, вытянув левую ногу и поджав правую. К его левой щиколотке полоской ткани была примотана короткая ветка – самодельная шина. Изо всех сил он стискивал кривую палку. Рывок – и вот он встал, неуверенно покачиваясь. Опёрся о трость. И тут она сломалась, и парень упал бы, если бы Лена не удержала его и не помогла снова сесть.

– Что с ногой? – спросила она.

Они обменялись взглядами.

Кожа парня была покрыта паспортными татуировками. Набитая сумка, плотная юбка-плед до колен и широкополая соломенная шляпа, ещё совсем новенькая, дополняли картину. Типичный странник в начале пути – если бы не щиколотка.

Лена выглядела не менее характерно: сандалии со шнуровкой до колена, жёлто-красная накидка, белая торба, яркая канареечная шапочка. Завидев такой наряд, думаешь: «Большие новости бегут».

– Не знаю, растянул, наверное. А может, сломал, – вздохнул он.

Перевязался он умело. Вообще он не выглядел растерянным. Сумел допрыгать до леса и смастерить шину. Трость, правда, оказалась неудачная. Но лиха беда начало!

Лена прикинула, какой сигнальник ближе – который она пробежала или тот, что впереди. Но она была слишком увлечена разницей между женщинами и мужчинами, чтобы замечать такие мелочи!

– Ты посиди здесь, – сказала она парню, – я пробегу дальше и зажгу сигнал. А потом вернусь. Станция-то рядом.

Станцию она пробегала давно – это Лена помнила точно. Значит, следующая близко. Смотритель придёт на дым и донесёт беднягу, а потом вызовет врача или носилки из Сухих Ветряков, к которым относился этот участок дороги.

– Погоди!

Парень придержал Лену за бахрому короткой юбки, и она удивлённо опустила взгляд. Он был смущён, но не тем, что помешал вестнице.

– Не надо сигнала. Не зови никого. Я сам.

Типичный мальчишка! «Сам». С вывихнутой, а то и переломанной лодыжкой!

«Нет, мужчинам, пока они молоды, нельзя доверять ничего ответственного, – сердито подумала Лена, – когда они за себя не способны отвечать!»

– Я не могу оставить тебя посреди дороги, – терпеливо, как маленькому, объяснила она. – Это ты понимаешь?

Он кивнул. К счастью для себя.

Невозможно объяснить взрослому человеку, почему нельзя бросать на дороге того, кто попал в беду. Это объясняют маленьким детям. Если для взрослого это не бесспорно… Ну, тогда его ожидает короткая и нескучная жизнь.

– Я сбегаю и зажгу сигнал, – повторила Лена, – придёт смотритель и поможет тебе. Сам ты до станции не допрыгаешь, правильно?

Он снова кивнул и стал ещё печальнее.

Но продолжал цепляться за её юбку.

– Мне нельзя на ту станцию, – наконец, признался он.

– Почему? Ты что-то натворил?

Он вздохнул.

– Нельзя. Оттуда меня заберут в Ветряки. А туда мне нельзя.

Лена отцепила его пальцы.

Он не сопротивлялся.

– Потерпи, я быстро.

– Пожалуйста, – прошептал он. – Ветряки рядом с нами. С этим, – он показал на ногу, – меня домой заберут. А я не хочу возвращаться, понимаешь? Какой тогда во всём смысл?

Лена остановилась.

– Ты из Солёных Колодцев? – спросила она.

– Оттуда. Емъек, сын Брунги Чобо, – он ткнул в вытатуированное под левой ключицей, прямо над сердцем, имя своей матери. – Меня в Ветряках не оставят, я их знаю, там полно родни из наших Колодцев. А если доберусь до сигнальника Болотных Светлячков, то попаду к ним. И подлечусь у них. Светлячки с нашими не ладят, и никто не побежит рассказывать про мою ногу… И я смогу потом идти дальше.