О З - Отморозки 2 Земляной Орлов (СИ)

Ядвига Викторовна сумела лишь судорожно кивнуть. Сумма, которую предлагали 'в качестве возмещения' поразила женщину, ибо точно равнялась сумме, в которую оценивался весь дом.

- Тады подписывай, где птичка карандашом! Деньги сочти, и ниже сумму словами пиши. И снова подпиши! Жильцов упреди, и лавочнику скажи, чтоб торговлишку свою поприкрыл на время. Вопросы? Нет вопросов? Желаю здравствовать!..

Оставив деньги и забрав расписку, Чапаев ушел, на прощание ущипнув за щечку смазливую горничную:

- Прощевайте, красавица. Даст бог - свидимся...

В дом тринадцать по Андреевскому спуску Львов заехал ночью, через час после полуночи. Вместе с ним на конспиративную квартиру заехали полная штурмовая группа - два десятка штурмовиков первой волны. Штурмовики не первый день знали своего командира, а потому без рассуждений выполнили бы любой его приказ. Разве что родных детей резать бы не стали...

Глеб потратил пару часов на то, чтобы осмотреть все помещения снятого Чапаевым дома, затем разместил штурмовиков, озаботился питанием всех прибывших и завалился на кожаный диван спать. А поздним утром, выйдя во двор покурить, а заодно и осмотреть глухой забор, которым кто-то добрый обнес двор, неожиданно столкнулся с молодым человеком в накинутой на плечи солдатской шинели и нахлобученной на голову студенческой фуражке, но почему-то - с офицерской кокардой.

Увидев эдакое чудо Львов опешил и несколько секунд внимательно разглядывал студента-солдата-офицера. В свою очередь тот тоже пялился на генерала с орденами на расстегнутом кителе, не делая, однако, попыток привести себя в божеский вид. Словно замороженный...

- Вы, извиняюсь, кто или что? - поинтересовался Глеб задумчиво. - Что-то я такой формы в нашей армии не припомню.

Молодой человек отмерз, попытался встать по стойке 'смирно', отчего его шинель сползла с плеч и упала, обнажив несвежую, сероватую рубаху:

- Здравия желаю, ваше превосходительство! Осмелюсь доложить: студент-доброволец при полевом лазарете Булагков!

- Михаил Афанасьевич? - снова уставился на молодого человека Глеб. - Вы - Михаил Афанасьевич Булгаков?!

- Д-да... Но прошу извинить, ваше превосходительство: я вас что-то не припомина...

- Пренебреги, - махнул рукой Глеб и взял студента-добровольца за рукав рубахи. - А пойдемте-ка к нам, Михаил Афанасьевич. Посидим, коньячку дерябнем, поговорим за жизнь, за смерть, а еще - про Мастеров и рукописи, которые не горят...

...Через несколько часов невменяемо пьяный Булгаков сидел в окружении штурмовиков и пытался рассказать им о жизни в полевом госпитале Юго-Западного фронта:

-... И т-тут я... ему и г-говорю-у-у... Г-господин х-х-х.... х-х-х... х-х-х-хиругр... то есть х-х-хирург... з-за... зачем вы хотите делать ампутацию?..

- Чего? - поднял голову пьяненький Гагарин. - Чего делать?

- Ампутацию... Ну, это руку отрезать... или ногу...

- А-а-а, - понятливо кивнул ефрейтор. - Отрезать ногу - это можно... - Он хлопнул Булгакова по плечу, от чего тот едва не ткнулся лицом в миску с соленым арбузом, - Мишань, это мы - хоть ща! Ты тока скажи - кому, а мы - хрясь! - и отрежем... Можем и обе - правда, братцы?

Штурмовики согласно закивали. Булгаков обалдело оглядел сидевших за столом, потом на всякий случай спросил:

- Зачем обе?

- Так ежели надо? - лениво ответил вопросом на вопрос фельдфебель Семенов и маханул полстакана самогона. Зажевал духовитым чуть желтоватым салом и прочавкал с набитым ртом, - Ты, Афанасьич, не боись: парень ты добрый, вон нам и командир сказал, что ты... эта... талан, о как! Так что мы, заради твоего талану, и ногу отрежем, и руку, и голову. Ты тольки скажи, обозначь задачу: кому, чего и сколько. А там уж мы... - тут фельдфебель хватил кулаком по столу, да так, что затрещали доски.

- Да что 'кому, чего и сколько'?! - взвыл окончательно сбитый с толку Булгаков и аж протрезвел.

- Ну там кому чего отрезать: руку, ногу, нос или еще чего анпудировать? - приобнял его за плечи конопатый Кузякин. - И скока: одну, две, али все?

Булгаков попытался сообразить: 'все ноги' это больше, чем две, или нет, но сообразить так и не смог. В отчаянии он замотал головой, и принялся считать свои ноги. Получалось то две, то пять, причем все пять были почему-то левые...

- Да ты не парься, Миша, - Чапаев захрустел соленым огурчиком. - Чем об всяких глупостях думать, лучше нам еще расскажи: чего там с этим черным котом дальше было?..

В ту ночь Булгаков спал плохо. Недаром народ говорит: 'Сон алкоголика крепок, но краток'. Поэтому часа в четыре утра, Михаил Афанасьевич проснулся с больной головой. Попытался вспомнить: когда он ушел из-за гостеприимного стола георгиевских кавалеров, но так и не вспомнил. Отчего-то в голове вертелось описание сложной ампутации конечности, но к чему - Булгаков вспомнить не мог, как не старался...