Киселев Георгий - Реинкарнация и… (первые 4)

Наконец решился. Острое лезвие с хрустом прошлось по плоти. Фаготы помогали изнутри: перекрыли ток крови, позже займутся сваркой швов. Благодаря умелым крошкам кровь не шла обильно, а лишь слегка сочилась. Боли, совсем не ощущал. Почему люди не учатся ее отключать?

Быстро лепился новый облик: новая форма ушей, глаз, носа… Наконец заклеил швы и проглотил целую упаковку антибиотика. Через пару дней швы разгладятся – беги в мир новый человек. Человек? Почему бы, нет? Никто не отличит, а я, когда-нибудь, добьюсь и внутреннего сходства. Только бы погоня не успела. Еще часов сорок-пятьдесят, и исчезну, растворюсь в человечьем муравейнике.

Неладное почувствовал на заре. Надеялся еще часов на десять, да не вышло.

За дверью подозрительно скребли отмычкой в замочной скважине, но мой ключ мешал изнутри.

Я лежал одетым. Сразу схватил пакет с окровавленными тампонами, скальпелем и остальными медицинскими причиндалами. Зачем ищейкам лишняя пища для ума? Прислушался: дверь теребили уже довольно нагло. Распахнул окно и соскользнул, по загодя закрепленной бечевке, со своего 37 этажа на 31. Бечевка привела в недавно закрытый ночной бар. Изнутри дверь открывалась без ключа. Дальше добрался лифтом до второго этажа. Осторожно выглянул в холл. В кресле сидел блондин, но уже в синем спортивном костюме. Под мышкой топорщил ветровку пистолет.

Я вернулся в коридор и тихо-тихо открыл створки окна. Через него вылез на крышу пристроенного к гостинице ресторана и так же аккуратно закрыл окно. По крыше добрался до карниза и спрыгнул в еще спящий пустынный город.

У касс аэропорта прохаживался блондин, а остальные маячили около посадочных площадок. Я зашел в туалет. В зеркале отразилось лицо, подпорченное припухлостями и краснотой еще не пропавших швов. Густо наложил грим, пудру и вышел.

Блондин насторожился, увидев издали, но когда протопал мимо него к окошкам касс, потерял ко мне всякий интерес.

Девушка передо мной попросила билет до Майами.

«А почему бы и нет? – дерзко решил я. – Сбегать, так поближе к охотнику. Легче постичь его замыслы, да и он не станет вынюхивать добычу рядом с собой».

– До Майами, пожалуйста… Ближайший рейс.

Началась посадка, и ищейки пристроились у турникета. Они прощупали колючими глазами лицо и уже буравили следующего пассажира. Все же преображение мне далось. Не зря читал древние тибетские трактаты и современные наставления по хирургии.

«Что-то в поступках аномально, – размышлял уже в небесах. – Принимаю решения, не просчитав все варианты. В чем причина? В заложенной конструкторами логике или неучтенном воздействии живого тела на процессы мышления? Что-то в этом есть. Попала ли песчинка в глаз, ветерок остудил тело или солнце слепит глаза, мало ли что еще, но результат один: поступает сигнал в компьютер, сбивает его работу с размеренного ритма. Помимо того тело стремится к неге, блаженству, вступает в конфликт с формальной логикой. И я все больше учитываю требования своей оболочки. Конечно, в меня заложена программа бережного отношения к телу, вот постепенно и сдаю позиции его капризам. Но если это путь к Человеку? Тогда не надо бояться, а наоборот отдаться жадному попрошайке. Пусть получит все, что просит. Лишь бы не во вред».

– Вам не кажется, что мы падаем?!

Только сейчас обратил внимание на соседку, а ведь она косвенно повлияла на мою судьбу. Именно она заказала в кассе билет на Майами, а я, как глупый попугай прокукарекал: Майами.

– Один двигатель не работает, а второй тоже глохнет! − волновалась соседка.

«Пожалуй, она права. Но я то?! Супермашина! Размечтался, потерял контроль».

– Начинаем терять высоту!

– Да, пожалуй, но волноваться все равно бессмысленно.

Она распахнула во всю ширь серо-голубые глаза:

– Даже если разобьемся?

– Тем более, если разобьемся

– Не понимаю.

– Все просто. Природная лень оставляет на потом мысли, мечты, поступки. Но когда отмерен срок последнего вдоха…

– Приходит время мечтаний, – съязвила соседка.

– Остается жить, но очень дорожить временем. Максимально ценить, поскольку оставшиеся минуты и секунды последние в жизни. Глупо их тратить на пустые волнения.

– В ваших словах что-то есть, – согласилась девушка. – Где вы набрались таких мыслей?

– В тибетском монастыре.

Глаза соседки выплеснули смесь восторга и удивления.

– Что же будем делать? – она горько усмехнулась. – В отмеренные нам минуты.