Сергей Розвал - Невинные дела. Роман

Райч молчал.

- Что ж вы молчите? - резко спросил он Райча, остановившись против него.

Райч увидел, с каким тревожным ожиданием смотрит на него Слайтс.

- Мне трудно судить… - сказал Райч. - Вашего плана я не знаю. Может, вы и преувеличиваете…

- А что, если без Эрнеста? - спросил вдруг Слайтс, по-прежнему не спуская глаз с Райча. - Не оскорбительно, как думаете? Ну, зачем ему знать? Передовой ученый, прогрессивный деятель - надо беречь… Не подумайте, что я боюсь провала, который может скомпрометировать его имя. Я уверен в успехе. Но как бы он не счел себя скомпрометированным в собственных глазах. Римляне говорили: что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Но верно и обратное: что дозволено быку, то не дозволено Юпитеру.

- А для себя считаете дозволенным? - спросил Райч.

- Можете считать меня быком… Страдать угрызениями совести не буду…

- А долго, Слайтс, вы будете говорить загадками? - спросил в упор Райч. - Или это секрет?

- Нисколько. Для того вас и пригласил… без вашей помощи не обойтись.

Тут Слайтс сел за стол и единым духом выложил проект «индийской феерии» и небывалой рекламной конторы. Райч был поражен.

- И вы думаете… выйдет? - спросил он, изумленно глядя на Слайтса. Если бы дело не было так серьезно, он счел бы все за шутку.

- Клюнет! - уверенно воскликнул Слайтс. - Господ этих я знаю… И Деневена знаю… Рекламу обожают…

- А не заподозрит?

- Обязательно…

- Так как же?

- Да что заподозрит? То, что перед ними мошенник. И отлично! Такие дела мошенниками и делаются. Зато не заподозрит, что связано с Грехэмом.

Райч раздумывал. План Слайтса уже не казался ему таким фантастическим. Райч чувствовал, что эта веселая авантюра его подкупает. Но Эрнест? Да, пожалуй, прав Слайтс: не для Эрнеста. Он сказал об этом Слайтсу.

- Вот видите! - воскликнул тот. - Уверен, и вы думаете: не совсем законное дельце заваривает отставной следователь.

- Ошибаетесь: ничего подобного не думаю… Находчивость ценить умею… Если иначе нельзя… А что до этих господ… По правде говоря, не очень-то меня волнует, обидятся ли они…

- Честное слово, вы - молодец, Райч! - в полном восторге воскликнул Слайтс. - Я б вам и рольку хорошую дал, да боюсь, человек вы известный: ваши портреты украшают газеты. Испортите феерию. А вот ваши студенты - ой как пригодились бы! Надо ведь все быстро… А начну я набирать безработных актеров - сколько времени пропадет! Да и дело деликатное… Зачем афишировать? Лишние люди - лишняя опасность. Наемный народ легко перекупить. А Деневен не дурак.

- Не знаю, согласятся ли… - сказал Райч.

- А почему нет? Я не хочу, Райч, посягать на невинность ваших парней. Но втолкуйте им… Вы же понимаете!.. Ей-богу же, как сказал бы капеллан нашей тюремной часовни святого Экзюпера преподобный отец Франциск, перемошенничать мошенника - святое дело!

- У каждого свои принципы, - сказал Райч.

- Э, черт! - воскликнул Слайтс. - У каждого должен быть основной принцип: не донкихотствуй!

Райч невольно улыбнулся.

Провожая гостя, Слайтс вдруг спросил:

- Похож на румына?

- На румына? - удивился Райч.

- Отлично! Буду румыном!

- Не зарывайтесь, Слайтс! Зачем это?

- Затем, что непохож! Значит, явный аферист! Эх, и поддену я господина Деневена! - со злобным сладострастием сказал Слайтс. - У меня с ним давние счеты!

Райч вспомнил недавний рассказ Эрнеста: должно быть, сыщик, который испортил Слайтсу карьеру, был от Вундертона.

Так была организована «индийская феерия». Новоявленный румын снял приличное помещение под контору общества «Жизнь - это реклама!» Студенты Райча прошли через режиссуру председателя нового общества и превратились в секретаря, племянника и стражей «раджи». Свои роли они исполняли с увлечением, какого так часто не хватает профессиональным актерам.

И вот раджа Патарахчайя, он же румын Пертупулеску, а в конце концов Билл Слайтс, сидел в кабинете «индийского особняка» и ждал, пока знаменитый детектив Деневен, очутившийся в цейтноте, обдумывал ответный ход…

Итак, господин Деневен отлично понимал, что в затруднительное положение он попал по собственной неосторожности, а неосторожен был потому, что и в голову не могло прийти, чтобы кто-то посмел бороться с ним. И уж меньше всего он ждал этого от людей, в кругу которых вращался Грехэм. Наконец, если бы господин Деневен тщательно анализировал все причины, он должен был бы признаться, что его поймали на маленькой слабости: он был неравнодушен к славе, а «индийская реклама» была так увлекательна! Но господин Деневен был человек дела: он не занимался пустыми анализами, рефлексиями, бесполезными сожалениями и запоздалыми раскаяниями. Он деловито обдумывал и высчитывал, как выбраться из капкана, оставив в нем поменьше собственной шерсти и мяса.