Юлий Буркин - Звездный табор, серебряный клинок

Я видел похожих на восковые куклы людей в салонах этих автомобилей. Лица у некоторых из них были перекошены испугом, у некоторых - недоумевающие, некоторые уже успели расквасить носы и лбы, а на лице девушки, вцепившейся в руль новенького белого "Седана", я заметил оскал упоительного азарта...

Я даже приостановился. Такой кадр отлично вписался бы в клип на песню Высоцкого: "... чую с гибельным восторгом: пропадаю! Пропадаю!!!" Но тут люди в розовом, встретившись со мной, схватили меня за руки и торопливо поволокли к обочине.

Едва добравшись до зеленого куба, они, отпустив меня, окунулись в его стенку (именно "окунулись") и вытащили из него, держа под мышки, тело человека.

Впервые за все время этой переделки мне стало по-настоящему дурно. То есть меня чуть было не стошнило. Это было МОЕ тело с моим же, само собой, лицом. Было бы странно, если бы я не узнал это лицо и эту одежду. Честно говоря, я никогда не любил свое лицо, и мой внутренний взор упрямо рисовал меня совсем другим человеком, значительно более миловидным... Но именно такое лицо я достаточно часто видел в зеркале, чтобы смириться и уяснить: это я.

Сглотнув и с трудом оторвав взгляд от открытых глаз мертвого двойника, я глянул на одного из "розовых". Это был усатый, слегка смахивающий на Андрея Макаревича, мужчина с припухшим, словно после вчерашней попойки, лицом, глазами слегка навыкате и вьющимися волосами. Поймав мой взгляд, он недвусмысленно показал мне жестом, что я должен помочь.

Я подхватил своего двойника за ноги, отметив, что и полуботинки на нем такие же точно, что и на мне: потрепанные "Саламандры". Купить что-нибудь поинтереснее или хотя бы поновее не получилось: все деньги ушли на текущий ремонт "Форда", а последняя заначка - на сегодняшний букет Ольге.

Втроем мы доволокли тело обратно до моей машины и усадили его в кресло. Руки от сотрясавшей меня и не прекращающейся все это время вибрации чуть онемели, но я, уже понимая, что мы занимаемся инсценировкой моей гибели, без каких-либо подсказок влез в салон и пристегнул тело ремнем к спинке сиденья так, как недавно был пристегнут сам. Делая это, я коснулся груди, а затем и шеи моего двойника... Меня прошиб пот и слегка закружилась голова. Это тело не было мертвым, как показалось мне сначала, оно просто пребывало в том же оцепенении, что и все остальное, кроме меня и "розовых".

Но попереживать по этому поводу мне не дали и рывком выдернули из машины. Бегом мы вернулись к зеленому кубу и сразу же вошли в него. Только тут вибрация прекратилась, и это принесло ощутимое облегчение. Все происходящее снаружи было прекрасно видно.

Едва я успел обернуться, чтобы глянуть на место своей чуть было не свершившейся гибели, второй из "розовых" (был он пониже первого ростом, так же пучеглаз, но бледен и лысоват) коснулся рукой какого-то продолговатого металлически поблескивающего брелка на груди... И мир ожил. И лопнула ватная тишина.

Завизжали тормоза, заскрежетал и загрохотал коверкающийся металл. Мой "Форд" был уже не виден под грудой кувыркающихся, наползающих на него машин-айсбергов...

Лысоватый, прищурившись, обернулся ко мне и, скривив рот в улыбке, слегка нараспев произнес:

- Беда-а...

Я согласно кивнул, хотя мне и показалось, что он почему-то произнес это слово с иронией. Теперь ко мне обратился кудрявый, так же распевно, но с интонацией явно официальной:

- Поздравляю вас, государь. Волею Провидения вы спасены.

- Спасибо, - выдавил я и не узнал собственного голоса, думая в то же время о том, с какой это стати я стал "государем". Похоже, меня с кем-то спутали. Хотя главное - то, что они вытащили меня из этой мясорубки, так что пусть теперь называют как хотят. Как там в пословице? "Хоть горшком называй, только в печь не сажай". Интересно, какая печь может угрожать мне?

- Служим престолу и отечеству, - проблеяли между тем мои спасители.

Я уже перестал чему-либо удивляться, но, если бы даже и не потерял эту способность, все равно удивиться не успел бы. Потому что как раз в этот миг из гибельной кучи-малы, кувыркаясь по продольной оси, прямо на нас помчался тот самый белый "Седан", за рулем которого я видел азартную девушку.

- Эй-эй! - испуганно выдохнул я и ухватился за руку того из моих спасителей, который напоминал Макаревича, по-видимому, инстинктивно ощущая в нем большую силу, чем в лысоватом. Хотя у меня и мелькнула успокоительная мысль, что под защитой зеленого куба мы неуязвимы, ведь, наверное, это какое-нибудь сверхпрочное "силовое поле". Но мои спасители так не считали. С поспешностью, явно продиктованной боязнью, лысоватый вновь коснулся брелка... И все померкло.