Фриц Лейбер - Трижды судьба

На мужчинах и женщинах была грубая рабочая одежда, цвет которой не определить в призрачном голубоватом свете. Тут не отмечалось никакого индивидуализма — все одеты одинаково.

Многие из этих людей, казалось, словно охраняли кого-то. Именно их сторонились и не разговаривали с ними. Наверное, здесь целая сеть шпионов, решил Торн.

Между остальными людьми выделялись другие существа, одетые в черное, которых остальная масса избегала, наверняка сознательно. Торн, как ни старался, не мог рассмотреть ни одно из этих существ.

Все производили впечатление чрезвычайно бдительных.

Это был мир авторитета.

На улице лишь сдержанно бормотали.

И одно стало вскоре очевидным для Торна: в глазах у этих людей отсутствовала определенная цель. Они бродили взад-вперед, чтобы чем-то заполнить время между работой и сном, время, сохранявшее им авторитет и обеспечивавшее некоторую свободу, которую они, правда, не умели применить.

Торн растворялся в толпе, чтобы уйти от любопытных взглядов. Он выхватывал отдельные слова и обрывки разговоров. Все без исключения разговоры, видимо, вращались вокруг поведения определенной группы, называемой всеми «они». Вокруг царило открытое неприятие данной группы.

Для поднятия авторитета, решил Торн, должна быть только какая-нибудь диктатура.

— Наше отделение теперь вкалывает в двенадцатичасовой смене. Говоривший был похож на машиниста: на его комбинезоне поблескивали металлические стружки.

Его спутник кивнул.

— Я только хотел бы узнать поточнее, что это за новые детали поступают к нам все чаще и чаще.

— Какое-то крупное дело намечается.

— Да, видимо, так. Что же они замышляют?

— Какое-то крупное дело намечается.

— Да, но хотелось бы, по крайней мере, выведать его название. Другой мужчина только тихо, украдкой рассмеялся.

Торн побрел дальше и скоро оказался позади группы пожилых женщин.

— Наша бригада в результате повышения производительности труда изготовила более семисот тысяч одинаковых деталей. Я пересчитала их.

— Тебе-то от этого никакой пользы.

— Нет, но они к чему-то готовятся. Подумать только, сколько народу привлекли. Всех мужчин от сорока одного года и женщин с тридцати семи лет.

— Сегодня вечером они приходили дважды и искали так называемых саботажников. Забрали Джона.

— У вас уже ввели новую форму проверки? Все должны стоять в длинных очередях, а потом отвечать на разные вопросы, кто есть кто и чем занимается. Конечно, вопросы простые, но кто не в состоянии на них ответить, того куда-то уводят.

— Но таким образом они вряд ли поймают саботажников. Узнать бы, кого они пытаются схватить на самом деле.

— Давайте лучше вернемся в ночлежку.

— Нет, еще рано.

Торн подошел сзади к другой группе, в которой была молодая девушка.

— Завтра я вступаю в армию, — сказала она.

— Хорошо.

— Давай сегодня вечером устроим что-нибудь.

— Хорошо.

— Но ведь они не позволят нам организовать вечеринку. — В ее голосе слышался оттенок открытого протеста. — У них есть все волшебные силы. Они могут летать — поэтому-то они и живут где-то там, в облаках, где не увидишь этого ужасного голубого света. О, я хотела бы…

— Тс-с-с! Тебя посадят за такие слова! Кроме того, это ведь все временно, если верить их словам. Как только минет опасность, мы заживем счастливой жизнью.

— А, я знаю, но только почему они нам не сообщают, что это за опасность?

— Это военная тайна. Тс-с-с!

Из-за спины Торна к группе подошел мужчина, ехидно улыбаясь. Но Торн не стал ждать последствий этого происшествия. Поток людей потянул его на другую сторону улицы, где он оказался позади мужчины и женщины в одежде, напоминающей униформу.

— Говорят, на следующей неделе мы снова выступаем на маневры. Сейчас набор новых рекрутов. Ведь нам нужно поднять общую численность армии до нескольких миллионов. Мне интересно, куда нас денут, если нигде не видно врага?

— Может быть, с другой планеты…

— Да-да, но это только слухи.

— И все же это означает, что в любой день может появиться приказ о начале военных действий, а это означает всеобщую мобилизацию.

— Но против кого же военные действия? — В голосе женщины появился налет истерии. — Я постоянно задаю себе один и тот же вопрос, когда мне трубят о новом оружии, действия которого, мне кажется, никто еще не знает. Да, я постоянно задаю себе вопрос, против кого я должна применить это оружие? Иногда мне сдается, что я схожу с ума. Бурк, мне хотелось бы сказать тебе еще кое-что, хотя я и обязана хранить строжайшее молчание. Только вчера я узнала это, правда, не могу сказать, от кого. Оказывается, в самом деле есть путь к бегству в тот счастливый мир, который мы постоянно видим во сне. Нужно только правильно сосредоточиться…