Дина Гусейн-Заде - Мир После Удара

Однажды, когда мы сидели у костра, наш Почемучка, которого мы так прозвали за нескончаемый поток вопросов, спросил, какая у нас цель. А она ответила, что цель ей точно неизвестна, но думает, что им надо сейчас выживать и научиться заново жить.

Почемучка тут же спросил о том, о чём не решился спросить никто из нас: «Как же без цели-то?», но Атараксия уклонилась от прямого ответа встречным вопросом. Как сейчас помню: «А разве того, что вы сейчас живы, недостаточно?». И тогда Лисиппа честно призналась – нет.

Эта часть давалась мне особенно сложно, потому что в той жизни я привык жить, выполняя задачи для достижения своих крупных целей. А тут эти цели были мелковатыми: мониторинг округи, поставить лагерь, принести воды, разжечь костёр, охота, собирательство, сталкерство, торговля и прочее. Вроде все при делах, но вот мне, например, хотелось чего-то глобально большего.

Атараксия говорила, что для того, чтобы мы смогли идти дальше, мы должны пройти некоторые этапы. Так, мы не сможем стать чемпионами по бегу, если до этого не тренировались, а до этого не научились ходить, а ещё ранее не родились. Пока человечество на стадии выживания, то картины Леонардо да Винчи всего лишь средство, чтобы растопить печь.

Я любил с ней подискутировать и не мог упустить такой шанс. Судите сами, с одной стороны, голод тормозит духовное развитие: только сытый может позволить себе думы о вечном, а не о том, чтобы он и его родные не умерли с голоду. Тому пример великие философы Греции, которые были в большинстве своём очень обеспеченными людьми. С другой стороны, хоть и сытый, но постоянно бегущий за развитием человек забывает простые истины и перекрывает часть своей связи с миром. Так какой же путь верный? Путь трудяги или, может, аскета? И духовен ли тот, кому ничего не надо? Я спросил Атараксию, что она думает на этот счёт. А она сказала:

– Это действительно очень интересная тема! Я считаю, что тут вы должны попробовать найти для себя то, что важнее именно для вас. А найти это можно достаточно просто – ориентируйтесь на то, что принесёт мир вашей душе, вашему мечущемуся сознанию. И если однажды это перестанет приносить спокойствие – значит, пришло время искать другой путь.

Её ответы порой были слишком обтекаемы, а иногда и не было ответа вовсе. Но это заставляло меня задумываться и находить правду для себя. Мне нравилось это.

Напоследок хочу сказать, что она мне напоминала монетку в руках Господа Создателя. Жетон, который откроет пропуск куда-то или позволит заиграть музыке. Две стороны одной медали: женское и мужское, равновесие и сила, убийства и жизнь. Я скажу, наверное, странное, но для меня она стала матерью и отцом в одном лице».

Примечание:

Гильгамеш – персонаж шумерских сказаний и аккадского эпоса.

«Некоторые зовут меня Лисиппой, как царицу амазонок, за мою манеру при опасности давать клич, как это делали пустынницы. Не знаю, почему у них это так связано в воображении. Себя же я называю Апегой. Я встретила Атараксию совсем вскоре после Удара. Когда он произошёл, я была не в городе, но услышала катастрофу издалека и попыталась пойти обратно. Мне встретилась старая женщина с помешанным взглядом, которая только и талдычила, что возвращаться некуда. Оттолкнув её, я всё равно пошла к эпицентру, потому что не знала, куда иначе идти. Как бабочка на пламя, я шла и шла, и шла, встречая всё больше и больше людей. Окончательно убедившись, что возвращаться некуда, я пошла прочь с одной из групп. Через несколько недель наступил голод, безнадёжность начала пропитываться агрессией. Мародёрство. Разборки. Убийства. Первоначальные правила для нашего выживания начали модифицироваться в какую-то фигню, где правил тот, у кого есть больше решимости ударить другого ножом под дых. Женщины в момент становились товаром, как в древние времена, о которых я когда-то только читала. Напряжение не покидало никого ни на секунду.

Я занималась сбором, когда ко мне подкрался мужик с мутным духом и грязным топором. Он хотел меня убить. Просто зарубить без видимой причины. Помню, я сижу на земле и как в замедленной съёмке наблюдаю за лучом солнца, что подмигивает мне с занесённого надо мной топора. И тут этот ущербный, больше похожий на грязный мешок костей, запрокидывает голову и оседает вниз. А за ним проявляется эта гордая женщина с окровавленным ножом, больше подходящим для резки овощей. Стоит с глазами, полными ужасающего спокойствия, и спрашивает меня «Пойдёшь?». А я, скажем так, удивилась и поинтересовалась, часто ли она убивает вот так, просто, и она сказала, что нет, это впервые.