Джеймс Уайт - Большая операция

– Течет как решето! – воскликнул Конвей. – Подведите к нему второй магнитный захват! Давайте, давайте! Как там больной?

– Пришел в себя, – отозвался, весь дрожа, Приликла. – Излучает панику...

Не перестававший вращаться звездолет осторожно завели в шлюз номер тридцать. Гравитационные решетки внутри шлюза, под палубой, были отключены, так что в нем царила невесомость. Головокружение, не покидавшее Конвея с той поры, когда он впервые увидел инопланетный корабль, стало еще сильнее от явившегося его глазам зрелища: чужое судно торжественно вращалось в замкнутом пространстве шлюза, время от времени выстреливая белыми струйками водяного пара. Внезапно наружный люк шлюза с лязгом захлопнулся, силовые лучи остановили вращение звездолета, а гравитация в тот же миг была приведена в соответствие с митболской. Корабль опустился на палубу.

– Как дела? – спросил Конвей встревоженно.

– Страх, – отозвался Приликла, – нет, крайняя обеспокоенность. Теперь излучение стало достаточно четким. Мне кажется, существу лучше, – похоже, эмпат не верил своим собственным словам.

Звездолет аккуратно подняли и подвели под него длинную и низкую тележку на надувных колесах. Затем в шлюз подали воду; она поступала из соседнего коридора. Приликла взбежал по стене, промчался по потолку и застыл в нескольких ярдах над носом звездолета. Конвей, Маннон и Харрисон направились к нему. Сперва они шагали, а потом вынуждены были пуститься вплавь. Добравшись до корабля, они сгрудились у носовой секции, не обращая внимания на монтажников, которые крепили ракету к тележке, чтобы вывезти ее в коридор отделения вододышащих, и одновременно снимали с корпуса обшивку, следя за тем, чтобы не повредить ненароком систему жизнеобеспечения. Постепенно от носовой секции остался один скелет, и тогда все смогли разглядеть пилота. Он напоминал бурую гусеницу, угодившую между шестеренками гигантских часов, и лежал, свернувшись кольцом. К тому времени корабль полностью погрузился в воду, которая была предварительно насыщена кислородом, и Приликла сообщил, что пациент беспокоится и испытывает замешательство.

– Он в замешательстве! – произнес знакомый голос. Обернувшись, Конвей увидел О'Мару, рядом с которым трепыхался в воде полковник Скемптон.

Заметив удивление Конвея, главный психолог продолжил:

– Не забывайте, доктор, задание срочное и важное, отсюда наше особо пристальное к нему внимание. Но почему бы вам не разобрать этот часовой механизм и не извлечь из него пациента? Вы доказали, что ему и впрямь потребна для жизни гравитация, и мы можем...

– Нет, сэр, – возразил Конвей, – пока рано...

– Очевидно, вращение существа внутри капсулы, – сказал Скемптон, связано с вращением корабля и позволяет пилоту как бы оставаться в неподвижности относительно окружающего мира.

– Не знаю, – проговорил Конвей. – Параметры того и другого вращения целиком не совпадают. Мне кажется, мы должны подождать до тех пор, пока не сможем переместить больного на чертово колесо, которое почти в точности воспроизведет корабельные условия. По-моему, мы, как ни странно, еще не на правильном пути.

– Но зачем тащить в палату корабль, когда можно в несколько секунд доставить туда пациента?..

– Нет, – отрезал Конвей.

– Он врач, ему виднее, – произнес майор, не давая разгореться спору, и отвлек внимание полковника, переведя разговор на систему лопастей, которая обеспечивала циркуляцию «воздуха» пациента. Огромную тележку на надувных шинах вручную выволокли в коридор и дотолкали до огромного резервуара – палаты-операционной для вододышащих. Здесь внезапно возникло новое осложнение.

– Доктор! Смотрите!

Кто-то из монтажников, увивавшихся вокруг звездолета, нажал, должно быть, кнопку катапультирования, ибо узкий входной люк раскрылся, а шестерни, звездочки и приводные ремни пришли в действие. К образовавшемуся в корпусе отверстию устремились три предмета, походившие на автомобильные шины пяти футов в диаметре. Средней шиной был пилот звездолета, а те, что катились по бокам от него, имели металлический отблеск. От них к пациенту тянулось множество трубок. Вероятно, пищевые баки, подумал Конвей. Эти две шины остановились у люка, а пациент, из тела которого по-прежнему торчала одна из питательных трубок, вывалился из корабля и, не переставая кружиться, медленно пошел ко дну, вернее, к полу, что располагался восемью футами ниже. Харрисон, бывший к нему ближе всех, попытался поймать его, но не преуспел в своем намерении. Существо плашмя ударилось об пол, подпрыгнуло и... застыло.