Софья Мироедова - Монумент. Сборник рассказов

– Да что вы! – деланно удивился Салин. Он-то был в Австралии, и очень уж ему там понравилось. Особенно невероятным ему показалась их короткая продолжительность жизни – всего 90 лет. Где-то в глубине души Салин ужасно им завидовал. Его вторая сотня подходила к концу, и он уже просто не знал, чем себя занять.

– Да-да, нарочно не придумаешь! Вот, – протянула аптекарша коричневый пакет с двумя звякнувшими бутылками в окошко, – берегите себя!

Салин благодарно кивнул, взял покупку, бережно прижал ее к новому сердцу и уже не спеша покинул аптеку. Мысли путались: он думал об увеличивавшейся печени, об Австралии, о жене, которая была почти на 50 лет младше его, а уже сносила пятое сердце, о ее навязчивой идее сменить как можно больше органов, чтобы избежать любого риска болезни. Хотя никто уже не помнил, что такое «болезнь». Разумеется, операции, прививки и анализы были постоянными спутниками их жизней. Это были обычные превентивные меры: кому захочется подхватить ужасные заразы прошлого или, не приведи Боже начать стареть. Но был здесь какой-то подвох. Салин это чувствовал, но не понимал, как его нащупать.

Улица кипела от мчащихся воздушных экипажей и едущих на скоростных траволаторах людей. Салин в полном одиночестве медленно шел по выделенной для пешеходов узкой тропинке посреди проезжей части. Он чувствовал биение нового сердца, слышал мелодичный шум сияющего огнями города, в бутылках, которые он прижимал к груди, беззаботно плескался ром – вечер обещал быть по-настоящему чудесным. Только нужно было заскочить за Шардоне для супруги и, может, захватить пару ведер жирной курочки в ресторане на углу. Доктор похвалил бы такой список покупок.

Внезапно Салина одолела невыносимая усталость, что он сел прямо посреди пешеходной дорожки и умер. Потому что ужасно устал жить.

– Не пугайся, но, кажется, я начинаю сходить с ума, – супруга стояла за высоким кухонным баром и наливала в чашки свежесваренный кофе.

– Почему? – спросил муж, сев на высокий барный стул и обхватив холодными пальцами нагретый фарфор, испещренный мелким голубым рисунком.

– Наш ковер, с ним что-то не так, – она кивнула на дверь в гостиную. – Ты ничего не замечал?

– Хм, вроде нет, – он глотнул крепкого кофе. – Мне он нравится, по-моему, отличная покупка!

– Да, – кивнула жена, сев рядом. – Шикарный ковер, но, знаешь, я начинаю там видеть всякое, в узорах…

– Лица? – улыбнулся муж. – В детстве я постоянно рассматривал бабушкин ковер на стене, ох, сколько же там было рож!

– Нет, – нахмурилась она. – Я вижу параллельные миры. Ну, то есть, нельзя сказать прямо «вижу», это какое-то другое зрение, понимаешь? Как, когда смотришь на стерео картинки, изображение можно разглядеть только под определенным углом, и специальным образом скосив глаза.

– А, да, у нас в школе был парень с целой книжкой таких картинок! – оживился супруг.

– Вот тут что-то похожее, – она заглянула в чашку. – Только там не картинки, а другие реальности. Как будто я вижу наш мир, но немного смещенный в тех или иных точках. Все такое же, но моментами несколько иначе. Не знаю, – жена мотнула головой, – сложно объяснить.

– Покажешь? – муж встал со стула и остановился на полпути в гостиную.

– Да.

Они сели на диван и уставились на ковер. Он был широким, почти квадратным. Ворс был бархатистым и темно-синим. Между островками узоров пролегали золотые речки ткацких плетений. По краям шел восточный орнамент, окаймленный бахромой. Посередине был гипнотический круглый рисунок из красных вытянутых лепестков, уменьшавшихся к центру.

Супруги долго выбирали ковер, который подошел бы к интерьеру гостиной. Они обошли все магазины в городе и почти утратили надежду, когда под вечер случайно заметили этот шедевр в лавке рядом с домом. Он был сложен изнанкой наружу. Только яркая прядь бахромы выбилась из складок и привлекла внимание жены. Муж попросил хозяина развернуть ковер. Как только они увидели глубокую синеву арабского орнамента, влюбились в него без памяти и тут же забрали домой.

– Ничего не вижу, – прервал воспоминания супруги муж. – Ковер как ковер, даже рож не вижу.

– Совсем ничего? – рассеянно спросила женщина, рассматривая узоры под ногами.

– Совсем, – он пожал плечами и поднялся с дивана.