Альтс Геймер - Орбитал

– Признаться…, – начал сбитый с толку Моллой.

– А мне вот пришлось, – перебил его Рими. – И я не пожелаю никому оказаться в моей шкуре. Вы знакомы с работами Дюфора?

– Разумеется.

– Ну, конечно. Кто же из нас не знает апологета нынешнего порядка. Так вот я попытался рассмотреть альтернативные возможности шкалы общественных ценностей, – Моллой отметил, что голос его собеседника окреп. Видимо он не был в таком сильном подпитии, как показалось на первый взгляд.

– Позвольте, а зачем?

Старик важно откашлялся, как если бы выступал перед аудиторией:

– Философский вопрос. Мы обязаны рассматривать разные варианты, чтобы не скатиться в догматизм. Веками бытовала денежная система, как универсальный эквивалент товаров и услуг. Теперь, благодаря Дюфору, ее сдали в архив. Люди вынуждено зарабатывали деньги, и это было признано несправедливым. Теперь – все наоборот и мы, наемные рабочие выступаем продавцами. Продавцы своего ума и времени, как реализации первого. А государство и частные корпорации – покупают наши способности. «Любая экономия сводится к экономии времени». Так считал Карл Маркс. Но чтобы грамотно распорядится временем, нужен интеллект. Он и стал отправной точкой нового порядка. Наш разум был инвентаризирован, раздроблен и превращен в платежную систему. Каждое действие человека теперь получает материальную оценку в плане разумности. Не желаете закурить? Правильно – пачка сигарет стоит пятьдесят «Пэ–эМ», да еще на нее накрутятся штрафы от всевозможных департаментов и министерств. Курить теперь очень глупо. А если бы табак рос в окрестностях нашего города и за него поступали дотации, тогда как?

– Все равно не стал бы, – осторожно сказал Моллой.

– Было бы странно услышать иной ответ от продвинутого «браво», – теперь оседлав привычную тему, Рими окончательно протрезвел. Его глаза приобрели ясность, возвратилась четкость движений. Только в глубине зрачков у старика таилась усталость загнанного животного. Было в нем что–то надрывное, Моллой буквально сутки назад сам находился в аналогичном состоянии и поэтому остро его прочувствовал.

– Я изо всех сил старался представить свое оригинальное прочтение процессов. Очень старался. Но не преуспел. Попытка усомниться в целесообразности отцифровки общественных ценностей оказалась моим Ватерлоо. Жаль… Уже понятно, что одним разумом они не ограничатся. Добро, Зло. А сколько именно единиц Добра или Зла получено или израсходовано? Понимаете, куда идет система?

Моллой отшатнулся, зажав рот рукой. Кто этот безумец? О чем он думает, произнося подобные речи?

– Расквасив себе нос об новую великую мечту цивилизации, я покатился вниз. Потерял статус. Слетел в «браво».

Брови Моллоя подпрыгнули. Этот пропойца когда–то ходил в «альфах»? Вот уж не скажешь!

– Но даже такая работа оказалась мне не по плечу. Завалил ежегодные тесты на пригодность. А неделю назад ушла жена, с которой мы вместе прожили тридцать лет. Сказала, что устала от неудач. И что же я? Ты, не поверишь, но никогда я не жил столь безоглядно, как в эти семь дней. «Лестница вверх» стала моей штаб–квартирой. Неделя еще не завершилась, а я сумел спустить тут целых два уровня. Это – рекорд, но я не теряю надежды его улучшить. Хочешь пива? Я угощаю! На моем счету осталось еще немало частичек разума. Да здравствуют они – «Particula Mentis»! Универсальные куски нашего мозга, выделившие нам две буквы для новой интернациональной валюты!

Т–т–т–т!!! Калейдоскопичное мигание дисплея слилось в единую малиновую кляксу, и раздался треск, словно от короткого замыкания. Рими хохотнул:

– Вот видишь? Техника за мной не поспевает!

Его дисплей потух. На секунду. И потом вспыхнул коричневым фоном, на котором загорелась ярко–белая буква «F». Моллой слышал о них, но никогда раньше не видел вживую «фокстротов» и поэтому пялился на старика во все глаза. А тот никак не мог унять свой поток красноречия:

– Любезный собеседник, а вам случайно не знаком парадокс Гегеля?

– Н–нет.

– Вы – счастливчик. «История учит человека тому, что он ничему не учится из истории».

Вдруг вращающиеся двери кафе, распахнулись, пропуская двух стражников в темно–синих мундирах. Они деловито отдали честь Моллою и остановились в проходе, напротив их столика.

– Вы пойдете с нами, – почти ласково сказал один из блюстителей порядка.

Рими вдруг обмяк, с его лица сбежал пятнистый хмельной румянец, на щеки стремительно наползала безжизненная серость.