Евгений Гольцов - Между Южным и Северным полюсами

– Вы тоже один из этих?

Роман Евгеньевич вздрогнул, услышав неожиданный вопрос. Задал его мужчина лет шестидесяти, с аккуратной прической и почти полностью седой бородой. Внешность, что называется, респектабельная, если б не застиранная клетчатая рубаха и чересчур сильный запах дешевого дезодоранта.

– Что, простите? – холодно спросил Роман Евгеньевич.

– Вы один из ее любовников? Не мне же мне Вам рассказывать, что несчастная была шлюхой. Но какой! – седой мужчина сделал вульгарный жест, показывая большим пальцем на одну щеку и языком выталкивая другую.

– Я бы не хотел сейчас разговаривать, если не возражаете.

– Ой, только не говорите, что Вы ее отец, – не унимался седой.

– Я не ее отец.

– Готов поставить что угодно, что его здесь сейчас нет.

На церемонии прощания вокруг могилы собрались сплошь стареющие мужчины. Каждый как будто чего-то стеснялся: кто разглядывал деревья кладбища, или делал вид, что занят своим сотовым телефоном; некоторые стояли с беспристрастным видом, засунув руки в карманы, подчеркивая, что их нахождение здесь не более чем визит вежливости. Священник с красным опухшим лицом энергично помахивал кадилом.

– Упокой боже душу рабы божьей Татьяны! – затянул он. – Для всех нас она была, есть и будет прекрасным, чутким человеком.

– Ага, – зашептал седой, – уверен, что этому алкоголику в рясе она тоже регулярно…

– Да замолчите Вы или нет?! – воскликнул Роман Евгеньевич максимально громким шепотом.

– Она всегда вкладывала душу во все, что бы ни делала, переживала за всех людей, с кем бы ее ни сводила судьба. И вот эта ее открытость, доверчивость и сострадание никуда не уйдет и навеки останется с нами, – продолжал поп.

– Действительно, каким надо обладать способностями, чтобы собрать здесь всех этих старых хрычей, – пробубнил себе под нос седой мужчина, усмехнувшись своим мыслям. – Подобный талант, к сожалению, никогда не признают как нечто выдающееся. Он всегда будет прятаться на темных дорогах, в дешевых отелях, среди сомнительных личностей, презервативов и таблеток для улучшения потенции.

– С меня хватит! – так же, как будто обращаясь к самому себе, заявил Роман Евгеньевич и отправился прочь.

– А ведь она мне про Вас рассказывала! – громко крикнул одиозный седой человек.

Все собравшиеся на мгновение смолкли и уставились в сторону нарушителей церемонии.

Роман Евгеньевич покраснел, но остановился:

– Что? Вам? Про меня?

– Про Вас! Про Вас! – бесцеремонно расхохотался неожиданный собеседник.

– Бред!

– Вы Роман Евгеньевич, не так ли?!

– Да что происходит, кто Вы такой?

– Я все объясню, уйдемте отсюда.

Роман Евгеньевич ничего не ответил и отправился дальше. Неприятный человек пошел за ним.

– И теперь душа рабы божьей Татьяны в раю, одесную Господа нашего – Иисуса Христа, – голос священника затихал среди кладбищенского ветерка.

– Меня зовут Франц Иванович – я доктор, – представился незнакомец.

– Мне, судя по всему, уже представляться не надо, – огрызнулся Роман Евгеньевич.

– О да! – новоявленный доктор хихикнул. – Вы, наверное, желаете объяснений?

– Возможно, – уклончиво ответил Роман Евгеньевич.

– Это случилось во время невинного спора. Собеседником она была неважным, но после секса, знаете ли, хочется потрепать языком; помнится, речь зашла о грехе. Наивная нимфоманка полагала, что, дожив до старости, она раскается во всей своей прожитой жизни и превратится в вечный и добрый пучок света, летящий в бесконечности – довольно милый образ для воображения представительницы древнейшей профессии, на мой взгляд. Я утверждал, что в рамках концепции авраамических религий безгрешных людей не бывает и, по большому счету, мы все являемся шлюхами, в той или иной степени, и света в нас не больше, чем в куске мышиного дерьма. Все, конечно, совсем не так, – Франц Иванович нервно хихикнул, – а Вы как считаете?

– Не думал об этом.

– Вот-вот. И Татьяна… Ну, или как она Вам представлялась?

– Миланой.

– А мне Наташей с Ростова. Не важно. Признаюсь, мне доставляло удовольствие наблюдать за женщиной – жертвой своих страстей в этом зыбком, призрачном мире. Тогда-то она мне и рассказала про Вас: мол, есть у нее человек, настолько стабильный в своих привычках, что встреча с ним успокаивает ее на неделю вперед. Человек, у которого ни-ко-гда не будет другой женщины. Какая метафизическая верность! Она рассказала мне, что это чувство постоянства для нее гораздо важнее любви, если таковая вообще существует. Поэтому, простите мое навязчивое любопытство, но хотелось бы поинтересоваться – это правда?