Евгений Гольцов - Между Южным и Северным полюсами

– Было кое-что еще. Тот дуб. Невыносимые воспоминания. Я приказала срубить его! Помню двух здоровенных мужиков: потных, в просторных рубахах, с топорами в ручищах, – рассказчица раздвинула ладони, чтоб показать размер мужицких рук. – Рубили долго. Мне казалось, целую вечность, и вместе с дубом, во мне, мучительно агонизируя, умирало то великое чувство, что придавало смысл моему воплощению. – С некоторой торжественностью закончила Елизавета.

Худой человек с оттопыренными ушами, уже подававший признаки волнения во время рассказа, вдруг мучительно застонал, отчего окружающие уставились на него с испугом.

– Валерий, правильно? – невозмутимо обратилась к нему преподавательница.

– Да… я, – он глубоко дышал, пытаясь что-то выговорить, – я вспомнил…

– Что Вы вспомнили? Садитесь, Лизочка.

– Я. Был. Тем. Дубом.

– Валерий, я Вас прерву, – вмешалась Лолита Ло, почувствовав неладное, – Хочу обратить внимание вот на какой феномен: дело в том, что, в реинкарнации действует правило постепенности. Скажу сразу: исключения в этом правиле воз-мож-ны. Но, как правило, человек, в редких случаях, в следующем воплощении, может стать растением или деревом, потому как фундаментально разные типы ограничения истинного, внеобъектного сознания, какими являются животные и растительные оболочки, в данном случае попросту не-эф-фек-тивны! Трансформация из растительного тела в животное – наиболее редкое явление из возможных. Хотя вы сейчас будете удивлены, но растения ближе к единому разуму, они, если грубо сформулировать – всегда в нирване.

– Вы не понимаете, – продолжал Валерий, – Я существовал века, десятилетия. Брошенный провидением в лоно Земли, я впитывал время своими кольцами, со скрупулезной точностью архивариуса я записывал каждый восход и каждый закат солнца; каждый снегопад, каждый дождь хранились в памяти моих корней. Вы! Вы все никогда не поймете, что это такое – существовать! Суетливые, самодовольные приматы, чьи жизни сгорают как спичка! Но даже во время этих кратких нелепых вспышек вы умудряетесь сжигать все величественное, приближенное к вечности, едва только коснетесь этого!

– Что здесь происходит? – взволнованно спросила слушательница с дальней парты.

– Так, давайте все успокоимся, – сказала Лолита Ло, – шок от воспоминания прошлых воплощений – явление частое, и надо относиться к этому спокойно и разумно.

– Спокойно?! – взревел Валерий, – Вы знаете, что такое потерять листья и ветки, лишиться ствола? Когда тебя лишают тысяч конечностей, и корни медленно погибают в темноте? А вместо этого ты получаешь дрожащие, шелудивые руки! – Он с отвращением посмотрел на свои руки. – Из-за сексуальной прихоти, которую кое-кто назвал любовью, я вынужден жить во всей этой животной суете. И видеть, чувствовать, как в замедленной съемке, как ко мне, высокому, могучему, несущему на себе тысячи своих детей, своих продолжений, приближаются эти потные, бородатые мужики с колунами. Что они сделали с моей плотью, хранящей солнечный свет и помнящей свет звезд? Пустили на новую дверь, наделали бочек?

– Прошу прощения, Валерий, сядьте!

Мужчина сел на стул и опустил взгляд. Он весь дрожал.

– Как бы это не было тяжело, но все, что происходит с нашим духом, это нормально! И я призываю каждого, кто практикует воспоминания о прошлых жизнях, проявлять волю и собранность. Лунный Маг – это не только носитель знания и мудрости, но человек отважный и ответственный. И Вам, Валерий, необходимо стремиться к этому.

Из-за парты встала семейная пара.

– Мы, пожалуй, пойдем, до свидания, – сказал муж и потащил жену к выходу.

– До свидания, – вздохнула Лолита Ло.

Валерий в упор смотрел на Елизавету и та, чувствуя его взгляд, поеживалась и косилась на неожиданного участника ее любовной истории.

– Простите, мне нужно уйти пораньше, – тихо сказала она, подняв руку.

– Конечно, Лиза, – сказала лектор, чувствуя, что занятие вышло скомканным, – мы, с вами, – обратилась она к аудитории, – тоже будем потихоньку заканчивать.

Елизавета вышла на улиц, у и ее псевдоним тут же потерял смысл. Она одела наушники, включила музыку и закурила сигарету. «Драм энд бейс» заглушил звуки вечернего города.

Женщина шла по улицам, выдувая табачный дым в небо и улыбаясь. Впереди мерцающая вывеска бара.

– Сто грамм виски.

– Эмм, хорошо, только у нас курить нельзя, – сказал бармен.

– Простите, – широко улыбнулась недавняя графиня, затушив сигарету о каблук, и положила окурок на стойку.