Роман Корнеев - Лишь тень

Ладно, нужно отвлечься. Сознательно абстрагируясь от белокаменной глыбы, проплывающей подо мной, принялся разглядывать окрестности. Аэрон набрал уже приличную высоту, так что всё было видно, как на ладони. А вот и Белый Забор – тянется с севера на юг, медленно выгибаясь по краям на запад. Я мысленно представил себе свой маршрут туда, а потом к стоянке и присвистнул. Эка тебя понесло… совсем от радости голову потерял. Нет, к Мари я прибуду в исключительно собранном и сдержанно-философском настроении. Пусть она во мне увидит не шалопая с горящими щеками, а будущего, то есть уже настоящего, Космолётчика. При регалиях и всём присущем, я подозреваю, мне шарме. Тут я снова вышел из роли и идиотским образом заржал.

И что мне было с собой, недотёпой, делать? Да, представьте, я был вот таким, я мог себе позволить такое счастье…

[обрыв]

Аэрон уже высвистывал отчаянно сопротивляющимся воздухом, а я довольно вертел головой. Собственно, кроме Здания Совета только Центр был полностью отделён от других областей наших холмов. Так что выбраться оттуда можно было только на аэроне (и это хорошо, я далеко не всегда, что бы вы ни подумали, такой любитель пеших марш-бросков, а ленты в качестве банального средства перемещения я просто не люблю), а кроме того приходится лететь некоторое время над вольными территориями. Нет, конечно, это способствует некоторому созерцательному настроению в душе, но на самом деле у меня, не знаю даже, почему, даже теперь при воспоминании об этой клубящейся массе живности начинают чесаться подмышки и кожа становится такая… вся в пупырышках. Попросту некомфортно. Хотя, нужно отметить, в тот раз ничего подобного не было. Я спокойно провёл взглядом незамысловатую кривую и подумал, что, может быть, и правда то, что там тоже есть люди. Ну, пусть не такие, как мы, но просто – люди. Колонизация, согласно старым записям, сопровождалась довольно большими человеческими потерями, покуда не были возведены повсеместно Белые Стены. Может быть, и выжил кто, приспособился… Эх, если бы я знал, чем именно для меня кончатся подобные мысли, так уж лучше б у меня не подмышки чесались, а что похуже… задним числом всегда подобные мысли приходят, вы уж простите.

Однако не прошло и минуты, как под аэроном снова блеснула лента Белой Стены, замелькала вдоль наших холмов, а потом и вовсе пропала далеко на юге, оставляя повсюду только радующую глаз гладкость и красоту изумрудного ковра травы. Нет, но что ни говори, а в полётах над вольными территориями есть ещё один плюс. Невозможно ценить своё, родное в полной мере, не потеряв его хоть на миг.

Показались следы цивилизации, вот лента, спешащая к большому комплексу зданий, расположившемуся возле лесистого участка слева от меня. Вот сверкающая гладкостью стен башня белкового синтезатора, от которой во все стороны – площадка аэронов, пандус грузового транспорта, цилиндр распределителя, ещё какие-то служебные конструкции плюс (тепло на сердце, как же – моя епархия!..) антенна связи. А вот и первый жилой комплекс. Много маленьких, в основном, двухэтажных и чуть побольше, домиков, окружённых ухоженными садами. Один чудак, я помню, целый дуб вырастил. Старался не меньше лет сорока, а на вид дереву было – все два столетия. Мне особенно нравилось наблюдать отсюда, с небес, за такими вот милыми явлениями. Мари, когда дуется, начинает говорить, что это, мол, ты на всё сверху вниз смотришь и презираешь. Я на подобные вещи не реагирую, что возьмешь, она летать не очень любит, а я просто… с высоты оно такое всё беззащитное, что поневоле чувствуешь желание… не дать в обиду. И гордость, что таковая защита, в общем-то, не требуется. Совет за всем смотрит и так далее. Надеюсь, что вам хоть что-то понятно, а то даже досадно как становится, я тут пишу, а читатели мои потом пожмут плечами и скажут, что Мари была права. Ничуть того не бывало. Сказано же – она такое говорит, только когда злится…

Ладно, действительно, что-то я всё время отвлекаюсь… Поймите меня, когда пытаешься высказать горечь целой прожитой зазря жизни, нельзя не вдаваться в детали, я и так постарался сказать только главное. Может, разберётесь…

Повинуясь внезапному желанию я снизил аэрон метров до пяти – чтоб под напряжённо растопыренными полозьями его лап трава мелькала. Вот теперь я чувствовал себя настоящим пилотом, который повелевает тонкими стихиями или тому подобное. Только теперь каждая травинка – как на ладони, а нежные бутоны цветов – вспышками цвета там, подо мной. Надо же пусть неосознанно, я уже понимал всю бесполезность занятия, которому посвятил всю свою жизнь… Космос. В его безмолвии и величии все твои силы – ничто, можно лишь наблюдать в зеркало собственную робость да вспоминать, насколько эта красота неизменна. Только там, близко к любимой когда-то земле, позволено быть чем-то непохожим на безмолвного раба судьбы.