Тимур Сабаев - Пароброневик «Ливейский манул»

Взмахом руки отпустил меня, за дверью сопровождающий отсутствовал. Так что, я, полагаю, свободен как вольный ветер. Немного страшно в этот почти незнакомый мир выходить, ну да ладно.

На миру было холодно и ветрено. А ещё сыро и пахло солью и гнилыми водорослями. Память владельца тела подсказывала, что недалеко море и порт, да и такая погода зимой вполне удачной может считаться. Всё же ни снега, ни льда. К ботинкам из заветного мешка завхоз выдал мою же куртку, тонкую и явно не по погоде и рюкзак, который больше был похож на ранец из брезента и кусков кожи с обитыми бронзой углами. На вид – самопал. Память тут же подсказала, что так и есть. Содержимое ранца порадовало. Пара сухих как камень лепёшек. Местный вариант сухпая. Их надо в воде мочить и потом грызть. Фляга для воды из толстой, голубой жести, на вид литровая с деревянной пробкой. Вода протухла, и я её сразу вылил. Потом отмою. В кожаном пенале нашёлся набор инструментов. Десяток бронзовых гаечных ключей под странный стандарт, три напильника, клещи, шило, ещё какая – то мелочь. Отдельно – молоток килограмма на три. Мини-кувалда, практически. С короткой ручкой. Молот, вот это что. Перчатки из толстенной кожи. Скорее такие прихватки, чем одежда. Ещё там был фонарь. Судя по запаху – керосиновый. Но, какой – то хитрый. Герметичный, ибо внутри булькает, но не подтекает. Нашлась зажигалка. Тоже не привычная. Без колёсика, зато с кресалом. Я такие только в музее раз видел. Ещё нашёлся ножик в ножнах. Не раскладной, а вполне себе обоюдоострый кинжал, лезвие длиной с ладонь. И сталь с отливом ледяным. Мне он понравился. Скорее всего, предыдущему владельцу он тоже нравился. А больше ничего. Ни денег, ни ценностей. Хотя, старая память мне подсказывала, что набор инструментов хорош и имеет ценность приличную.

Закинув ранец за спину, я направился к воротам. Хотел было добавить «решительно», но вот решительности как раз и не наблюдалось. Было откровенно страшно. Улица встретила серостью, мусором, который гонял пронзительный ветер и какой-то обречённостью, что – ли. В общем, на позитив обстановка не настраивала. Ну и ладно, прорвусь. Не впервой. Ноги целы, руки целы. Голова не болит. Язык работает.

***

Полуразрушенное здание с обвалившимся углом и выбитыми провалами окон, которое облюбовал себе кот имело большое преимущество. Когда-то толстая стена из бурого кирпича была пробита почти под крышей глупыми железками человеков. Дыру не заделали и туда можно было пробраться со-стороны крыши. Сидя в дыре, можно было хорошо рассмотреть почти всю улицу и дома на ней, а сам наблюдатель оставался незаметен. В самом большом доме напротив жило много человеков. Большинство из которых болели. Этот запах коту не нравился. Так же пахли крысы, которые коту не нравились. Зато там жила очень большая человечка. От неё очень вкусно пахло, и она часто подкармливала кота, когда он гулял в этой части города. Правда, она думала, что кормит пару местных кошек и смешно кричала «кыс-кыс-кыс». Но глупые кошки не ходили к миске, когда рядом гулял кот и всё доставалось ему. Вот и сейчас кот, сыто отрыгнув, спрятался в любимой дыре от противного ветра, после которого приходилось подолгу вылизывать шерсть. Большая калитка открылась и человек прошёл мимо большой и громкой штуки, куда иногда колотили. Коту не нравился этот звук, от него шерсть дыбом вставала и приходилось вылизываться, чтоб она опять улеглась.

Кот встрепенулся. Ба, да это же тот человеческий котёныш, что надышался гадости тогда, рядом с его лежбищем. Надо же, выжил. Как интересно. Прошло много времени, как он видел этого малыша. Видать, он живучий, раз смог спастись. Кот с любопытством наблюдал за знакомым человеком. Он не мог его обнюхать, расстояние до него было велико, а ветер дул в противоположную сторону. Но в человеке были заметны изменения. Он как будто изменился. Чуть-чуть, но везде. Походка, повороты головы, как держит руки, как двигаются глаза. Как интересно! За человеческим котёнышем надо присмотреть. Кот принял решение и продолжил вылизывать шерсть.

Ноги сами несли меня в место, которое прежний хозяин тела считал домом. Ветер дул почти непрерывно, таская мусор и норовя бросить в лицо горсть пыли с неожиданной стороны. Я планировал свои действия, краем мозга отмечая то, что подсказывала чужая память. «Вот тут обойти. Эти из ремонтных цехов могут начать задирать», и я послушно делал крюк по мало натоптанным тропинкам. «Эти, из столярки, ничего. Нормальные» и я нырял в проём двора, держась ровно посредине дороги и показывая, что иду мимо и ничего не буду брать на их территории. «Наплюй. Тут сидят вагабунды – побирушки. Они сами всех боятся» и с гордо поднятой головой шёл мимо двух бомжиков, расположившихся на высокой куче строительного мусора, что разложили небольшой костёр и тут же поедали что-то на вид несъедобное и испуганно втягивали головы в плечи. Но это всё было каким-то фоном, жуткой декорацией, так не похожей на морской курорт, где я, вот кажется только позавчера, поправлял здоровье, оставленное на северных стройках века.