Наталья Бердина - Когда Бог закрыл глаза от усталости

– Чё сказал? – переспросил его белобрысый мальчик лет шести.

– Guten tag! – повторил Марк, улыбаясь.

– А, это немец, который сегодня в нашем доме поселился, – со знанием дела объявил конопатый мальчик в грязных штанах, вытирая непослушную соплю. Ребята с презрительным интересом разглядывали Марка. Футболка с мышонком из заграничного мультфильма, короткие синие шортики, белые носочки и кроссовки.

– Здесь только русские играют, – объявил крепкий мальчик, на полголовы выше Марка, подстриженный налысо, с торчащей жидкой чёлкой. Он заложил руки в карманы и с воинственным видом сделал шаг к Марку.

– Я русский! – ответил Марк.

– А чё не по-нашему говоришь? – придрался белобрысый.

– Мы всегда так в Германии говорили!

– Это тебе не Германия, а Оренбург! Тут говорят просто «привет». Понял?

– Понял! – ответил Марк.

– Чё делать умеешь? – не унимался белобрысый.

– Играть умею!

– Тут все играть умеют! – осмелел сопливый и посмотрел на лысого с чёлкой.

– А в гуся умеешь? – спросил белобрысый.

– Нет, а как? – с любопытством поинтересовался Марк.

– Короче, роем ямку, плюём туда, смотрим у кого слюны больше, понял?

– А зачем в такую игру играть?

– Чтобы понять, кто выиграл!

Марк сдвинул плечами. «Какая странная игра», – подумал он.

Сопливый руками быстро вырыл ямку. Ребята расселись вокруг неё и кивнули Марку. Тот присел на корточки рядом. Первым плюнул в ямку белобрысый, потом крепкий, потом сопливый.

– Теперь ты! – скомандовал белобрысый. Марк плюнул, внезапно получил пинок и оказался лицом в ямке. Его голову придерживали чьи-то руки.

– Пей, гусь немецкий! – услышал он голос белобрысого. И тут Марк понял, как подло обманули его мальчишки. Он попытался сопротивляться, но тут же ощутил на спине и попе удары руками и ногами. Марк напрягся, высвободил голову из песка и закричал. Мимо проходила тётка с авоськами и, увидев, как трое пинают одного, завопила на весь двор:

– Ах вы, паразиты! Щас я, Митька, твоей мамке-то расскажу! Наплодили уголовников! Рецидивисты малолетние! – тётка неплохо знала тюремный жаргон и покрыла им мальчишек.

Белобрысый Митька остановился и с криком «Шухер!» выпрыгнул из песочницы и помчался за соседний дом. Недолго думая, остальные побежали за ним. Спугнув мальчишек, тётка покачала головой и пошла дальше. Марк поднялся. Его душили слёзы. Он посмотрел на грязные руки, коленки и расплакался. Мальчишки выглядывали из-за угла соседнего дома и спорили: сдаст, не сдаст.

– Нечего, немец, выпендриваться, – говорил белобрысый своим товарищам.

– Ага! – поддакивал сопливый. Крепкий тяжело дышал и оглядывался.

Марк отошёл от песочницы и спрятался на корточках под облезлой, покрытой ржавчиной горкой. Он прикусывал губу, чтобы не расплакаться ещё больше, и косился на мальчишек, наблюдавших за ним. Те, убедившись, что во дворе из взрослых больше никого нет, подошли к Марку. Тот поднялся им навстречу и сжал кулачки. Сердечко отчаянно забилось в груди. Нижняя губа выдавала волнение.

– Ну чё, немец, понял, что за игра в гуся? – с насмешкой спросил белобрысый.

– Я русский! Понял?! – Марк с разбегу ударил обидчика головой в живот, потом подскочил к крепкому и треснул его изо всей силы кулаком в нос. Те заныли от боли, ошарашенно глядя на Марка и отступая назад. Он сжал кулаки крепче, ожидая нападения. Но, отступив и корчась от боли в животе, белобрысый Митька повернулся и поковылял со двора, оборачиваясь на своего победителя. Крепкий сжимал пальцами кровавый нос и стонал. Сопливый отскочил назад и рассеянно смотрел на приятелей. Увидев, что Митька уходит, остальные двое поплелись за ним. Отойдя несколько метров, сопливый показал Марку кулак, и вся троица скрылась за углом.

– Господи, Марк! Где ты так перепачкался? – Тося всплеснула руками, завидев в дверях чумазого сына. – Марш умываться! Что произошло?!

Марк поджал губы. Мама помогла ему раздеться, вымыла лицо, помазала коленки зелёнкой. Марк пританцовывал от жгучей зелёнки и терпел.

– Марк, с кем ты подрался? – допытывалась мама и дула ему на коленки. Сын молчал.

– Мама, ты нашла в коробках мою железную дорогу? – с надеждой спросил он, когда боль немного утихла. Тося закрутила зелёнку, вздохнула.

– Сынок, мне пришлось отдать её Владику из соседней квартиры. Папе выделили только один контейнер. В нём не нашлось места для твоей железной дороги. Извини, что не сказала тебе сразу.

У Марка из глаз брызнули слёзы.