Екатерина Дереча - Дитя Ириса. Истоки

Утро наступило слишком быстро. Казалось, я только закрыла глаза, опухшие от слёз, и вот уже звучит сигнал, разрешающий выходить из комнаты. Илина до сих пор не вернулась. Растирая лицо, я вышла в общий зал. Сегодня ирисийцы лениво двигались, сонные и расслабленные. Я опять что-то пропустила, пока разговаривала с Моденой.

– Что происходит? – спросила я у Килары, встав за ней в очередь на завтрак.

– Сезон дождей начался, – тихо ответила женщина, отворачиваясь от меня.

– И что это значит? – поведение Килары показалось мне странным, ведь раньше она, хоть и застенчиво, стремилась сблизиться со мной.

– Работы завершены, остались только те, что выпали по жребию, – она зябко поёжилась и взяла свою порцию.

Пожав плечами, я осмотрелась. Модены, Зунейна и остальных добытчиков не было в главной пещере, наверное, опять покинули Дом. Странно. Если буря уже бушует в пустыне, выбираться на поверхность не просто опасно – это смертный приговор.

Я по привычке оглянулась, ожидая, что Илина сядет рядом, но её нигде не было. Давясь от горечи, я жевала лепёшку, а вокруг меня разливалась странная тишина. Обычно я сидела дальше от центра, но всегда кто-то оказывался поблизости. Сегодня я завтракала в полном одиночестве. Словно наказание Грериса, сидевшего в углу зала, распространилось и на меня тоже.

– Ну что, тихоня, радуешься, небось? – с издёвкой в голосе процедила Ровимха, подобравшись ко мне со спины. – Работать не надо, жених ушёл в бурю, да ещё и в комнате теперь одна осталась!

– В смысле, одна? – я не стала морщиться при упоминании жениха, не в первый раз Ровимха так называла Ингрэма.

– Не прикидывайся, что не понимаешь, – неожиданно серьёзно произнесла она. Я удивлённо смотрела, как обычно крикливая шумная ирисийка превращается в мрачную жёсткую женщину: морщинки на лице стали глубже, глаза сузились; и такая ненависть промелькнула в её взгляде, что я невольно дёрнулась.

– Я не… – слова застряли в горле, когда я поняла, что Илина больше не придёт.

– Дошло? – угрюмо буркнула Ровимха и вцепилась разбитыми пальцами в моё плечо. – Нравится дразнить Зунейна, девочка? Кто ты и кто он: добытчик, старейшина и любовник Модены; и ты – едва завершившая переход выскочка!

– При чём здесь я? – от боли выронила миску с рагу, и оно забрызгало чистые штаны. Вырвать руку у меня не получилось – женщина оказалась сильнее.

– Илина жила здесь почти семь лет, никто её не трогал, – процедила сквозь зубы Ровимха и приблизила лицо ко мне. – Пока не появилась ты.

Если бы не шум, разнёсшийся по залу, женщина задушила бы меня. Потирая ноющее плечо, я обернулась, чтобы замереть. Модена, замотанная в ткань с головы до ног, вела за собой новых жителей Дома Сильвы. Ирисийцы медленно двигались за ней, уставшие, измотанные и смутно знакомые.

– Братья и сёстры! – проскрежетала Модена, снимая с лица повязку. – Эти люди были изгнаны из лесов Сильберейи. Они прошли по пути Ринаэрна и выжили! Теперь они одни из нас.

– Теперь они одни из нас, – прокричали в ответ изгнанники. Ровимха отпустила меня и двинулась в центр пещеры к остальным.

Я кое-как убрала остатки рагу с пола и кинула взгляд на Грериса. И он, и я теперь в одинаковом положении. Вот только его наказали, а меня просто игнорировали. Помедлив немного, я кивнула ему и ушла в комнату.

Тюфяк Илины уже убрали. Зунейн что-то сделал с ней. Слишком уж отчаянно Килара отводила взгляд – словно боялась, что её увидят рядом со мной. Да и Ровимха явно что-то знает. Пожав плечами, я легла и закрыла глаза. Мне было всё равно. Апатия, прерванная ночными слезами, снова накатила, отрезая от эмоций. Может, в еду что-то добавляют, чтобы мы были спокойнее?

Прошло несколько недель, прежде чем я поняла, где видела прибывших изгнанников – в племени Носсеа. Они бросали на меня тяжёлые задумчивые взгляды, полные злости и отвращения. Я старалась выходить из комнаты только для того, чтобы поесть, сходить в туалет или помыться.

Сезон дождей начался, жребий я не тянула, поэтому могла позволить себе ничего не делать. На поверхность теперь никто не выходил. Песчаные бури не переставали свистеть над нашим Домом, сметая на своём пути всё – людей, деревья, здания.

Я думала, что этот Фильтр был разрушен не Стражем, а как раз такими бурями. Слушая, как ветер воет будто раненый зверь, невольно задаёшься вопросом – разве может что-то выжить, или остаться там, где стояло раньше?

Если в лесу Сильберейи сезон дождей означал, что каждый день будут идти кровавые дожди, наполненные радиоактивными песками, и нам приходилось заготавливать продукты так, чтобы они не намокли, то в пустыне каждая капля влаги была бесценной. Сухой шторм и отсутствие влажности – это невыносимо. Гром грохотал над разреженным воздухом пустыни почти не прекращаясь, и мои волосы постоянно чуть ли не дыбом стояли от напряжения, витающего вокруг.