Фарид Джасим - Окно в Энцелад

Джеймс вновь кивнул, знакомый с ритуалом.

Гаитянка откинулась на спинку стула, задрала голову к потолку и закрыла глаза. До гостя донесся ее тихий шепот, прерываемый внезапными выкриками, короткими завываниями и даже стонами. Так продолжалось несколько минут, после чего она нависла над ватманом и посмотрела на мужчину.

Джеймс невольно вздрогнул, встретив ее колючий взгляд, острой шпагой проникший в самую душу. Глаза, и без того большие и выпуклые, расширились, когда она выразительно кивнула ему и положила указательный палец на изображение Лоа. Джеймс послушно прижал свой палец к дощечке, коснувшись Анаис. Она громко запела на креольском, вновь закатив глаза к потолку, а затем уставилась на изображение духа и произнесла по-английски:

– Великий Лоа, ты с нами?

Гость ощутил, как дощечка дрогнула и с тихим шелестом поползла к ячейкам, увлекая пальцы мужчины и женщины за собой. Выбранные буквы сложились в слово «да». Джеймс, следуя знаку колдуньи, спросил:

– Ответь, добрый Лоа, как мне следует распорядиться деньгами, чтобы приумножить богатство? Какие акции купить? Во что вложить?

Он чувствовал, что голос его дрожит, а ладони стали липкими. Нелегко было сдерживать волнение.

Дощечка повела прижатые к ней пальцы и забегала между буквами, которые собрались совсем не в те слова, которые Джеймс ожидал прочесть: «Не думай о деньгах».

Несколько секунд он молча пялился на ватман, а затем повторил вопрос. Ответ пришел незамедлительно: «Забудь о деньгах».

Джеймс растерянно взглянул на Анаис, та смотрела строго, недружелюбно, но с некоторым триумфом, будто только что выиграла у него некий спор.

Дощечка между тем забегала по ватману, заметалась между буквами, заставив гостя приподнять лохматые брови: «Если исполнишь мое повеление, получишь намного больше, чем свои жалкие дивиденды от десяти миллионов».

Он вновь поднял взгляд на Анаис, но теперь посмотрел на нее с недоверием и плохо скрываемым подозрением. Она нахмурилась, возмущенная его беззвучным обвинением, но сама ощутила растерянность и удивление. Эти чувства легко читались в ее глазах и свидетельствовали об искренности колдуньи. Но тем не менее странность полученных ответов не давала покоя, заставляя сомневаться в действиях медиума.

Дух Лоа продолжал говорить: «Следуй за своим Господом и познаешь счастье. Отбрось сомнения, они от лукавого, женщина напротив тебя передает мою волю».

Джеймс увидел изумление в глазах Анаис, но сомнения все еще одолевали его.

«Знаю: не веришь. Чтобы убедить, напомню о событии, известном лишь тебе одному. – После короткой паузы дух заговорил: – Родительский дом в Нью-Джерси, ты отрок тринадцати лет. Отца и матери нет дома. Шумит вода в ванной. Ты крадешься на цыпочках, приоткрываешь дверь, видишь свою старшую сестру в душе».

– Что?! – потрясенно воскликнул Джеймс, вспоминая эпизод восемнадцатилетней давности, который всеми силами пытался позабыть, стереть из памяти, превратить из воспоминания в фантазию, чтобы лишить его реальности. – Нет…

«Ты не ушел, не закрыл дверь, – продолжал дух, – ты остался, разглядывал свою сестру и рукоблудничал, пока не опозорился прямо в штаны. Она так и не повернулась к тебе лицом и не узнала, что за ней подглядывают, но ты-то знаешь».

– О боже, только не это… – испуганно прошептал Джеймс и украдкой взглянул на колдунью. Теперь она смотрела на клиента с нескрываемым отвращением.

«Веруешь ли ты в Господа своего Иисуса Христа?» – грозно осведомился дух.

– Да… – пролепетал Джеймс, не уверенный, говорит ли он в самом деле с гаитянским духом или с некоей силой более высокого порядка. Руки задрожали, в горле встал ком.

«Тогда запоминай: десятого июля сего года ты должен прибыть в российский город Абакан …»

– Куда?!

«Слушай и не перебивай. В Абакане ровно в полдень десятого июля у входа в храм Равноапостольных Константина и Елены ты встретишь двух близких тебе по вере людей, мужчину и женщину. Втроем вам предстоит исполнить мою волю, принести свет благой истины людям и избавить мир от греха, неверия и отступничества».

– Но как же мои…

Дух перебил: «Забудь все, что делал и чем жил прежде, потому что с десятого июля у тебя начнется новая жизнь. И помни: ослушаешься – будет большая беда».

– Да, – сглотнув, произнес Джеймс, – я сделаю, как ты велел. Но… для чего это все?

«Узнаешь там и тогда».

Дощечка медленно вернулась в центр ватмана и замерла. Мужчина потрясенно уставился на колдунью и, убрав палец, пролепетал: