Павел Шушканов: Линия обесточена

– Они умирают.

Из эфира донесся сдавленный смешок.

– Клоны долго и не живут. Пять-шесть лет и все. Они даже не настоящие люди.

– Прекрати.

– Что, проникся местным колоритом? Ты что, забыл? Они все – неудачная копия этого придурка Портмана, только разного пола и возраста. Он успел наштамповать их в корабельном репликаторе для трансплантационных органов чтобы с ума от одиночества и скуки не свихнуться на обратном пути. Пронумеровал и беседовал с ними о жизни, изредка добавляя в коллектив новых. Если бы его не перехватили в Поясе и не сняли с корабля, до Земли он привез бы личную маленькую армию. Сейчас в психушке у него полно собеседников, но он иногда этих вспоминает.

Ким вздохнул.

– Чего замолк? Расстроился, что ли? Через два-три года от них ничего не останется. Закроем этот «санаторий» и сдадим в утиль корабль вместе с музеем. Хорошо, что этим чудикам память успели почистить прежде, чем отселить в поселок. Иначе ты торчал бы целый день в колонии психов. Как там, они все еще болтают о космической амнезии?

– У них тут лекарств и воды мало. Можешь добавить в груз завтра?

– Не вопрос. А сам что возвращаться не собираешься?

Ким ответил не сразу.

– Подожду груз. Проверю, чтобы все было в порядке.

– А, хорошо. Не скучай там.

И снова повисла тишина. Ким долго смотрел на заваливающийся за горизонт остов корабля, на немерцающие звезды. Наверное, в такой тишине можно услышать тот Голос Звезд, даже без радиостанции. На что он, интересно, похож?

– Доктор? – Уно стоял в дверном проеме и опирался на трость. – Вы идете? Не начинаем без вас, а мальчики уже готовы.

– Да, конечно, – Ким улыбнулся и положил шлем на край неровно обтесанного камня. – Уже иду.

Я взобрался на утес, долго смотрел на особенно яркий закат, протянувший бордовую дорожку по спокойному мелкому морю. Хорошее место для маяка, просто идеальное. Скорее всего, тут его и поставили бы если бы в этих океанах был хоть один корабль. Но теплые моря Венеры не знали мореходов в прошлом и не узнают никогда. Если не считать кораблем слегка покачивающийся на воде остов города-дирижабля, большая часть которого скрыта в глубине.

Я помню, как просто лежал на песке и смотрел в небо с редкими облаками, пока Марта спасала вещи с тонущего города. Мне все казалось бессмысленным, и ее брожение по колено в воде с прижатыми к груди пожитками тоже. Она не смотрела на меня, поджав губы вновь и вновь заходила в воду, ныряла и плыла, едва вода доходила до пояса, размахивая руками. Тогда казалось, что она просто сошла с ума, но сейчас я понимаю, что ей было так же страшно, как и мне. И ругаю себя за то, что не бросался раз за разом в воду вместе с ней. Без нее не было бы ничего – ни нашего маленького лагеря на берегу, ни костра по вечерам, ни маленького огорода за палаткой, ни, возможно, меня.

– Сегодня яркий, – сказала Марта. Она подошла бесшумно, положила голову мне на плечо. Ее еще мокрые от соленой воды волосы щекотали мне шею. – На Земле таких не бывает.

– Бывают, – уверенно сказал я. – И довольно часто.

Она хмыкнула.

– Тебе виднее.

На Земле Марта почти и не была, только однажды подростком на экскурсии, большую часть которой занял перелет на челноке. Марта родилась на Венере в таком же облачном городе, как тот, руины которого сейчас омывали волны теплого моря. С детства смотрела на бурлящие внизу облака, под которыми кипел самый настоящий ад, где пятисотградусная жара раскаляла каменистые пустыни, где стремительные ветры при давлении в сто атмосфер превращались в настоящие течения, а по желтым камням моросил сернокислотный дождь. Но об этом всем она узнала много позже, в школе, спрятанной в глубинах похожего на гигантский дирижабль города, на внутренней поверхности которого обитали три тысячи человек. Когда я прибыл под его своды – молодой инженер с дипломом, мечтами и амбициями, Марта уже проходила практику наладчиков компрессоров, готовилась к защите диплома и была достаточно симпатичной чтобы успешно игнорировать меня – самоуверенного переселенца с далекой Земли.

Как мы оказались в одной бригаде, проверяющей систему охлаждения в только что построенном и еще не сданном городе-дирижабле – уже не важно. Важно, что две недели были настоящей мукой. Мы – три специалиста на только кажущийся небольшим надувной поселок, каждый со своим мнением и желанием вписать свое имя в историю нового города, который вот-вот должен отправиться в свободное плавание над облаками. Марта ненавидела меня, а я ее, и оба мы терпеть не могли Антона, тело которого теперь где-то там под волнами, раздавленное тысячами тонн металлического каркаса. Сообщение о том, что под нами грозовой фронт, и город может войти в зону турбулентности, мы проигнорировали. Шторм мы тоже пытались игнорировать некоторое время. Но не падение сквозь синий клокочущий туман и раскрывшийся перед нами океан.