Павел Шушканов: Дом на вершине. Сборник рассказов

– Пойдемте, Олег Михайлович. Выпьем чашечку чая и успокоимся.

– Я никуда с вами не пойду! – Олег неожиданно для себя вырвал локоть их ее руки и отпрыгнул в сторону. Марта Петровна спокойно смотрела на него, затем поправила очки.

– Ну, как знаете. Хотя, чай очень хороший.

– С этими вашими таблетками? Что тут происходит, где остальные? Что это за дети, где их родители?

Он почти кричал.

– Это просто витаминки. Аскорбиновая кислота. Я иногда покупаю – нас не очень-то спонсируют.

– Ну, разумеется. Вы добрая женщина, а я идиот! И чай у вас хороший. И женщине вы не даете увидеться с сыном тоже исключительно из доброты.

Марта Петровна приподняла очки по потерла уставшие глаза пальцами. Затем снова взяла его под локоть.

– Не надо кричать, Олег. Вы же ничего не понимаете. Это не его мать. Это его дочь.

Дети возились со старым деревянным замком, вырезанным каким-то умельцев почти в их рост. Расставляли кукол, толкались и беседовали разными голосами. Замок готовился к осаде, а принцесса уже отправила письмо возлюбленному из далекой страны. И только Коля тихонько рисовал в углу, придерживая локтем лист плотной серой бумаги.

– Вы слышали про проект «Гидра»? – Марта Петровна разливала чай по чистым граненым стаканам. Олег ожидал увидеть чайные пакетики, но тут был настоящий заварочный чайник и вазочка с конфетами.

– Не припоминаю, – сознался он и кончиками пальцев приподнял стакан. Кипяток.

– Уже лет пятнадцать прошло. Все забыли. Или просто не хотят вспоминать. А ведь это был настоящий прорыв в медицине. Возможность получить настоящее бессмертие, снова стать молодым и сильным, избавиться от старческих болезней и страха смерти. Кто бы не согласился, – Марта Петровна невесело усмехнулась. – Я работала в исследовательской группе. Тогда здесь был крупный медицинский центр и деньги лились рекой. В основном от тех, кто вызвался добровольцем в группу подопытных. Уж простите, но иначе я и сказать не могу.

– Проект «Гидра»? – уточнил Олег.

– Да. Странная ирония. Вы знали, что речная гидра – практически единственное бессмертное существо на Земле и в то же время одно из самых беззащитных?

Коля тихо кашлянул, привлекая внимание. Он показывал рисунок: взрослый держит за руку маленькую девочку с кудрявыми волосами. Мороженное в ее руке больше самой девочки.

Марта Петровна улыбнулась и подняла большой палец вверх.

– Коленька. Николай Константинович. Крупный банкир и меценат. Наверное, больше него в проект никто не вложил денег. Он так мечтал о молодости и бессмертии. Неприятный был человек, наглый и недалекий. Больше всего хлопот было именно с ним.

– И что же случилось?

– Катастрофа. Действие препаратов оказалось нестабильным. Молодость? Это да. Но где тот нижний предел, на котором процесс обновления и омоложения организма остановится? В тридцать лет и три года? Как бы не так. Природа – хитрая и жестокая штука. Нет, иногда процесс замедляется и останавливается совсем, а иногда вдруг резко возобновляется, и Вика, читающая книжки, уже с трудом справляется с горшком. Но хуже всего – воспоминания. Они возвращаются, и детский мозг не может с этим справиться. Вот почему, Олег Михайлович, я никого не пускаю к ним.

Олег поставил стакан. Чай почти остыл, но пить совсем не хотелось.

– И что же стало?

– Как видите. Проект закрыли, виновных наказали, финансирование прекратилось. А палаты переоборудовали в детский сад. Теперь я вырезаю им игрушки из цветной бумаги на новый год и пою чаем из дома. Не так все плохо, конечно. Пока еще нас содержат за счет какого-то НИИ тут поблизости. Но иногда нужна просто помощь.

– Вы тут совсем одна?

Марта Петровна подлила себе чай и развернула аккуратно подложенный ей под локоть рисунок. Улыбнулась.

– Тут все совсем иначе. Вы еще не понимаете пока. Ведь у вас три недели, а у них, – она кивнула на возящихся с игрушками в углу детей, – вечность.

Олег молчал. Тикали часы, намекая на конец рабочего дня, за окном совсем потемнело, дождь и ветер унялись. Зажегся уличный фонарь.

– Надо достать шарик, – сказал Олег тихо, словно про себя.

– Что, простите? – Марта Петровна наклонила голову.

– Шарик Коли. Завтра попробую, – он посмотрел в окно. – А то обидно. Он остался. Все улетели, а он застрял тут и остался.

– Закройте свои учебники и тетради, достаньте листки бумаги и ручки. Лавриков, я непонятно сказала?

По классу прокатился дружный вздох. Книжки и изрядно потрепанные за учебный год тетради отправились в школьные сумки и портфели. На столах расположились извлеченные из тетрадей и блокнотов листки. Вырвать лист – это целая наука. Кто-то рвет не глядя, оставляя на скрепках бумажные лохмотья, а кто-то аккуратно, сначала отрывая верхнюю часть, а потом нижнюю. Есть и такие, кто разгибает краешком циркуля или линейки острую скрепку, а потом загибает снова. Проще тем, у кого тетрадь на пружине, а вот с клееными вообще беда – линия отрыва неровная. К таким листкам, по мнению многих в классе, Лариса Сергеевна придиралась и занижала оценки, видя рваный край. Впрочем, говорили это не самые способные ученики.