Владимир Ильин - Напряжение растет

Калита Древичей поубавила уверенности, заставила замереть руку, потянувшуюся было к ручке двери.

– Эти тут при чем? – напряженно вглядывался он в нарочито небрежно вырезанный из дерева герб, закрепленный над створкой.

Корабль с распахнутыми парусами в кроне дерева. Не символ и не традиция рода. Угроза. Каким бы мощным ни был твой корабль и как бы ни была сильна команда, на вершине кроны, куда тебя закинет необоримая сила, будет ждать только отчаяние. Чем больше парусов на корабле, чем сильнее раздувает их ветер, тем стремительнее это произойдет. На калите были распахнуты и наполнены ветром все паруса…

Рука уцепилась за ручку и потянула на себя. О том, чтобы чего-то требовать в этом доме, придется забыть.

С еле заметным сопротивлением подался доводчик двери, выпуская звуки детского смеха и веселья, приятные ароматы выпечки и тепло нагретого очага. Из дома во двор важно прошагал котяра, будто ждавший, что урожденный князь лично откроет ему дверь. Следом за ним, словно неофит за сэнсэем, медленно прокралась здоровенная собака, почему-то с наивной мордой щенка. Ее тоже пришлось пропустить, потому что вдвоем они в дверь не влезли бы.

– Черт-те что тут развели, – проворчал князь, недовольный задержкой, и вступил-таки в холл. Достаточно просторный, с камином и диванами, с высоким потолком на уровне второго этажа, и лестницами по бокам, ведущими туда же. Огромный портрет кого-то из старых Шуйских на стене сразу напротив входа. А под портретом… Стоят двое, мужчина в годах и красивая женщина, глядят молча и выжидательно.

Князь набрал воздуха для приветствия и… вдруг понял, что не может выдохнуть. В голове от напряжения будто сосуд лопнул.

Он ее узнал.

– Т-ты… – Голос князя сбился на постыдную вибрацию.

– Я, – погасив радушную улыбку, светившуюся мгновение назад на ее лице, отстраненно произнесла Лида Борецкая. – Здравствуй, клятвопреступник.

– Я – нет! – нервно дернул подбородком Сергей Михайлович, отчего-то призывая Силу.

Не чтобы все тут разрушить, нет! Чтобы убедиться, что Сила слушает его, а значит, нет изъяна в чести! Слабо зашевелились занавески на окнах…

– Тц… на, – недовольно качнул головой князь.

Холл окатило ужасом чужой Силы, грозно явившейся в мир по призыву владельца.

Заискрили тканевые обои, тревожно замигали выключенные лампы массивной люстры, зашипел лист железной двери за спиной. Холодная волна прокатилась по спине Долгорукого.

Он узнал эту Силу. Он опоздал.

– Дедушка! – раздался знакомый голос с лестницы, ведущей на второй этаж, и по ступеням бодро скатился внук Игорь. – Это за мной, – кивнул он, как добрым знакомым, Борецкой, которая-должна-была-быть-мертва, и Юсупову, который-должен-был-быть-мертв.

– Ой, а что это вы? – споткнулся тридцатилетний оболтус, только сейчас заметив неладное.

С неохотой ужас ушел из комнаты. Отпустил свой «ветер» Долгорукий.

– Мы знакомились, – по-доброму произнес Юсупов. – Заново.

– Собирайся, – устало сказал Сергей Михайлович внуку. – Мы уходим.

Больше не было воли и сил.

– Так быстро? – нейтрально произнесла женщина. – У нас скоро ужин, и главное блюдо само просится на стол.

– Тут готовят отличные вареники, – с надеждой посмотрел Игорь. – Вера Андреевна – настоящий мастер!

Да, люди рангом меньше не всплывают через тринадцать лет… Только почему Вера?..

– Вы, наверное, что-то хотели? – улыбнулся в тридцать два белых зуба старик.

– Поздравить Максима, – выдохнул князь, опустив плечи.

– Красавица, позовешь нашего внука?

– Да, конечно.

Князя качнуло от навалившейся усталости и отчаяния… Кто может быть родовит настолько же, как Юсупов? Юсупов и может…

– Он сейчас с Томой Шуваловой с дельфинами разбирается. Скоро освободится, – произнесла Борецкая через пару минут.

Шуваловы тоже здесь… Он действительно опоздал. Только непонятно когда. Два дня или тринадцать лет назад…

В небольшое помещение на втором этаже, бывшее, судя по мебели, незаселенной комнатой, князь вошел на негнущихся ногах. Сел на деревянный массив кровати и стал думать, что можно будет продать… Или отдать, чтобы получить станцию и комбинат… Но Юсуповы не отдадут. Заберут – точно, но не отдадут ничего взамен. Это если выпустят его из дома живым. Еще Игорь в заложниках. Темные времена.

– Добрый вечер, – показалась из приоткрытой двери голова, а затем в комнату вошел сам виновник торжества. – Прошу прощения, небольшое чепэ с дельфинами.