Евгения Васильева - Двенадцать

Под потолком роится густой видимый глазом смог, Шаяль всю ночь провел в компании курительных смесей. Решаю оставить нотацию до следующего раза и бужу его, развалившегося на кушетке, потрясывая за плечо. Нескольких раз оказывается недостаточно, и я кидаюсь открывать окна, чтобы запустить свежий воздух и яркий солнечный свет в комнату, воздух в которой из-за красных штор приобрел розоватый оттенок, а смог даже поскрипывает на зубах. Одновременно приговариваю, разгоняясь от «Шаяль, вставай» до «Вставай сейчас же».

Из-за того, что тороплюсь, умудряюсь запнуться о практически единственный предмет мебели в комнате, большой круглый стол. Он сделан из сруба ствола дерева с проеденным термитами отверстием посредине, в которое от удара моей ноги со звоном сваливаются две глиняные кружки. Мерзавец, вчера был не один.

– Пожалуйста, прекрати разрушать дом, – послышался сонный голос из дальнего угла.

– Ты проснулся. Наконец-то! – открыв шторы на последнем окне, я села на стол и потерла ушибленную ногу. – Я же еще вчера говорила тебе, что сегодняшний день идеален. Если все получится, я с легкостью найду нужное место и время, мой разум чист и свеж.

– Еще раз тебе повторяю, что ни сегодняшний, ни какой любой день не кажется мне идеальным, – недовольно растягивал слова Шаяль.

Пока я распутывала завязанный вокруг лодыжки плетенный из джута сандалий, чтобы проверить, не сломан ли мизинец правой ноги, Шаяль успел подняться и встать напротив окна так, что свет бил ему в спину и полностью лишал меня возможности увидеть, адекватное ли у него сейчас выражение лица.

– Зелья, мы все помогали тебе несколько лет, исключительно потому, что надеялись, что так тебе становится легче, и со временем ты успокоишься. Но твои проблемы с головой становятся только хуже. Сейчас, когда ты считаешь, что нашла лучший способ угробить себя, мне невероятно хочется просто утащить тебя подальше в лес и связать там.

Ранее я уже слышала все, что он говорил, поэтому пропускала слова мимо ушей и, не скрывая, разглядывала Шаяль. На нем надета та же одежда, что и вчера, свободные кожаные брюки до середины икры и голубая накидка с капюшоном, распахнутая на груди. Кудрявые волосы взлохмачены, и это ему даже идет.

– Шаяль, перестань о таком говорить, нельзя сдаваться, когда цель уже перед глазами.

– Да перед чьими глазами? Ты до сих пор находишься под влиянием эмоций. Ребята могут не осознавать, но я же вижу, что ты и сама не представляешь, чем все закончится.

– Пожалуйста, давай больше не будем об этом говорить. Все решено, благодарю за помощь, – перебила я парня и попыталась слезть со стола. – Где твоя обувь?

Вместо ответа на мой вопрос Шаяль присел и наполовину залез под стол, на котором я сидела, так что его голос звучал приглушенно:

– Знаешь, твоя собака могла бы и пореже ко мне заходить. Обувь грызет и прячет под стол.

– Завр думает, что он наша собака. И его нельзя в этом винить, в последнее время ты проводишь с ним даже больше времени, чем я.

Шаяль, вылез из-под стола также неожиданно, как и оказался под ним, и встал у меня между ног.

– Да я больше тебе скажу, у меня в последнее время было с ним разговоров больше, чем с тобой. Про их осознанность я уж молчу, пес не позволяет себе отвечать на все мои вопрос лишь «ммммм».

– Из второй глиняной чашки тоже он вчера пил? – прищурив глаза, спросила я.

По Шаялю было заметно, что он пытался придумать ответ. Всего на секунду его правая бровь удивленно приподнялась, а затем на лбу выступила глубокая морщина. Обманывать бесполезно, парень. У тебя все написано на лице.

– Нет… Приходил отец…

Нет, только не говори это.

– Они собираются в новую экспедицию на север, может, что найдут. Или кого.

– Серьезно? И ты только сейчас это мне говоришь? Ты должен был…

– Что? Прибежать к тебе среди ночи? Да ты еще вчера бы все реализовала. Не дожидаясь сегодняшнего «идеального дня», только бы никто никуда не пошел. Никак не можешь перестать всех спасать.

– Ладно, – согласилась я. – Это уже не важно, потому что если все получится, никуда они все равно не пойдут. Причина отпадет.

– Зелья, мне так хочется тебе запретить.

Парень пододвинулся ближе, в надежде на ответную реакцию, его нос почти коснулся кончика моего. Неужели он не видит, как мы торопимся? Еще и эти продолжающиеся уже пол года уговоры все бросить не вызывают никакой реакции, кроме раздражения.

Поспешно целую парня в лоб, соленый от бессонной ночи, спрыгиваю со стола и зашнуровываю сандалий. Одним потиранием ушибленная нога была удовлетворена, поэтому я вышла на солнечный свет и в первую секунду даже задохнулась от свежести воздуха. Дом Шаяля словно закупоренная бутылка, и пора выпустить джина для исполнения моего желания.