Виктория Воробьева - Ultima Thule

Над стеклянным островом снова день. В высоком голубом небе редкие перышки облаков. Солнце пылает в небе, печет голую спину, наполняет камни вокруг золотом и светом. Донован сидит на обрыве и смотрит на море. Туле молчит, уважая выбранное им одиночество, но он все равно чувствует ее взгляд.

Донован может не дышать, но дышит, потому что так привычнее. Потому что люди дышат, а он хочет остаться человеком. Донован может не спать, но каждые 24 часа он возвращается в свою пещеру, ложится на кровать и закрывает глаза. Стеклянная плита кровати слегка вогнута, повторяя очертания его тела. Так удобнее, хотя он мог бы лежать и на строгой плоскости: его новое тело нетребовательно и выносливо.

Донован может не пить, но он слишком соскучился по воде. Поэтому около его дома из скалы бьет родничок. Чистая (дистиллированная) вода наполняет метровую каменную чашу, маленьким ручьем стекает вниз и пропадает между камней. Каждое «утро», пролежав на кровати 5-6 часов, он умывается у чаши и пьет несколько глотков. Вода очень холодная и чуть-чуть пахнет стеклянной пылью.

И каждое утро, умывшись, он приходит сюда, на обрыв, на могилу Дьюи. Могила — двухметровый стеклянный тетраэдр над выдолбленным в скале ложем. На грани, обращенной к морю, выбито имя. Дьюи. Тот, с кем Донован разговаривает каждый день, и чьих ответов ему мучительно не хватает.

С каждым «днем» Доновану все больше хочется на Землю. Хочется увидеть грозовые тучи в небе, лужи на земле, бурые плиты магистралей, пыльный бурьян рядом с дорогой, разрисованные неоновыми граффити электрозаправки с их вечным озоновым запахом, стрижей и гибкие дирижабли в небе, голограммы дорожных знаков. Снова почувствовать дождь на лице, шершавую кору дерева в ладонях, услышать свист проносящихся мимо мобилей, обрывки музыки, чьи-то голоса... Он соскучился по голосам, по смеху, по лицам, он хочет вернуться, хотя возвращаться ему некуда, и его самого больше нет.

Конечно, когда-нибудь на Туле прилетит еще одна экспедиция, но до этого могут пройти десятки лет. В космосе много интересных планет, в том числе и потенциально пригодных к заселению, и каждая из них требует множества опытных пилотов-исследователей. Кто будет тратить время и силы на странную ветреную океаниду без ресурсов и малейших перспектив?

Впрочем, очень много зависит от того, что написал в своем докладе Сэм. Если правду, то он уже в тюрьме, а следующими сюда прилетят люди из Специального отдела. Если же он захотел выйти сухим из воды, то в его интересах объявить гибель двух членов экипажа несчастным случаем и представить эту планету как максимально неинтересную.

Донован сидит на краю обрыва, закрыв глаза. Он пытается вспомнить Сэма, каким тот был последние несколько дней перед бегством. Восстановить в памяти его облик, его слова, прочувствовать его, слиться с ним, самому стать Сэмом. Что он чувствовал, что он делал дальше — там, где Туле уже не могла его видеть? Туле снова рядом, она слышит его мысли и думает вместе с ним.

— Он не признается, — наконец, говорит Донован вслух. — Я думаю, он до сих пор считает себя правым.

Это значит, что возвращаться придется самому.

Солнце медленно тонет в океане, наступает длинная ночь. Донован снова в море, и его тело — не более, чем условность. Но его разум больше не растворен, а напротив, ясен как никогда. Они думают, и думают вместе, у них одна задача.

Итак, задача: сделать космический корабль, который мог бы доставить Донована к пятому порталу, выдержать переход, пролететь почти 3000 а.е. от первого портала до земной орбиты, а потом аккуратно и незаметно войти в атмосферу. Донован прекрасно помнит устройство ионного двигателя, но на ионном двигателе лететь нельзя: его джет имеет характерные спектральные характеристики и виден издалека. Здесь, на задворках чужой звездной системы, наблюдать его некому, но в Солнечной системе он будет как на ладони. Можно лететь по инерции от самого портала, тогда его никто не заметит, но как тогда гасить субсветовую скорость? А гасить ее придется, причем постепенно, чтобы перегрузки не размазали его тело в мясной фарш.

Туле погружается в размышления, в которые Донован даже не пытается вникнуть. Время идет, он дремлет, потом приходит ответ. Идея проявляется в его мозгу постепенно, как картина, которую рисуют у него на глазах.

Он полетит в капсуле, которая сделает его невидимым. Гибкая капсула, часть Туле, будет излучать в пространство тот электромагнитный волновой фронт, который шел бы сквозь это пространство в отсутствии капсулы. По мере приближения к Солнцу скорость капсулы будет уменьшаться за счет излучения тяжелых нейтральных частиц. Каких именно частиц, Донован так и не понял, да и не очень стремился понять. Для него было достаточно, что это не адроны и с обычным веществом практически не взаимодействуют.