Марк Веро - Капсула из будущего

Дяде не пришлось дважды предлагать посмотреть на зверушек. Кирилл с самого прихода горел желанием здесь оказаться. Они прошли через еще один изолирующий шлюз, дядя достал себе и племяннику одежду из шкафчиков для гостей.

– Обычно сюда можно попасть только по специальным пропускам, в сопровождении служащего вивария. Ну, или надо иметь вот такой электронный ключ доступа, – дядя провел пластиковой картой по ячейке замка, и они оказались в еще одном коридоре. – Скоро здесь будут твой папа и многие люди из зала, но у нас есть, по крайней мере, полчаса, чтобы успеть осмотреться.

– Здорово! Здесь всё вообще так изменилось, что просто ничего не узнаю. Когда последний раз тут был…

– Ты тут был в те времена, когда богатые люди не интересовались этим местом. Большие финансовые вложения – и всё закрутилось! Их интерес, впрочем, понятен. Ну да ладно, – вздохнул дядя, – смотри, Кирилл, тут у нас первое помещение – карантинное, для только что поступивших животных. Прежде чем мы их подселим к остальным, они должны пробыть здесь определенное время под наблюдением.

Они шли по коридору шириной метра два, края и потолок покрывала глазурованная плитка. Вход в помещение закрывала толстая стеклянная дверь; примыкавшая стенка также оказалась из специального стекла, и внутренний интерьер комнаты легко просматривался. Карантин пустовал, за исключением небольшой клетки, откуда торчали узкие мордочки крысок.

– Здесь у нас изолятор на случай непредвиденной инфекции животного. Как видишь, от остальных помещений он наглухо отгорожен массивными непроницаемыми стенами. Теперь сюда вот по коридору повернем. Эта дверь ведет в лабораторию для опытов, тут у нас помещение для персонала, – шли они быстро, и Кирилл едва-едва успевал одним глазом заглядывать в манящий мир по ту сторону стекла. – Здесь мы храним корма и готовим пищу для наших питомцев. Всё строго регламентировано, как в армии, – сколько кому и каких порций полагается в день.

– А что кроликам полагается у вас?

– Как положено, – улыбнулся дядя, – по восемьдесят грамм концентрата. Там и пшено есть, и горох, и овес, другие злаки, чуть-чуть отрубей, и конечно сто грамм корнеплодов.

– И морковь?

– И морковь. А как же? Здесь, напротив, стерилизационная, для мойки клеток, кормушек, поилок и прочего.

– Как много всего! – Кирилл с удивлением перебегал от одной стеклянной двери к другой и заглядывал повсюду, где только можно.

– А теперь подходим к двум самым интересным отделам нашего многострадального вивария.

– Почему многострадального?

– А ты думаешь, животные здесь отдыхают? Вот как раз отделение для подопытных жильцов. Здесь есть смотровое окно для делегаций, идем.

Их взору предстало широкое смотровое стекло наподобие тех, что вырезают в стене огромного аквариума в каком-нибудь развлекательном центре, и человек как завороженный любуется в своеобразный иллюминатор на диковинную морскую жизнь, где хищники порой плавают рядом с их будущими жертвами. Здесь, правда, не было такой романтической обстановки, когда лучи искусственного света пробиваются сквозь заросли подводных лиан и растений с широкими листьями, рассеиваясь в толще воды, но тем не менее широкое помещение оказалось светлым, с высоким потолком. На всем протяжении равномерно стояли серые металлические стеллажи на колесиках, высотой в человеческий рост. На каждом стеллаже располагались клетки в три яруса. Сами клетки также были из нержавеющей стали. Три стороны закрывались сплошными пластинами, а четвертая, лицевая, имела решетчатый вид, где висели автопоилка и кормушка. Многие клетки пустовали, но в некоторых, то на одном стеллаже, то на другом, мелькали кроличьи ушки, серые, черные, рыжие, то торчащие кверху своими кончиками, то свисающие донизу.

На самом высоком стеллаже, ровно посередине смотрового окна, на уровне глаз, располагалась отдельно стоящая клетка. Сама широкая, она делилась металлической перегородкой надвое. В каждой части, своеобразной «комнатке», ютилось по одному жильцу. В левой части сидел полненький крольчонок с черно-серой шерсткой, местами как бы с пепельными вкраплениями – островками долгих лет смены одежки – от каждой линьки по тому или иному островку. Пушистая мордочка воткнулась черненьким носиком прямо между прутьев так, что многочисленные усики кролика разметались во все стороны. Глаза смотрели неподвижно, но вдумчиво и бдительно. Вообще же, странные чувства закопошились в сердце молодого Кирилла, не особо привыкшего к нежностям и ласке.