Павел Кучма - Работа над ошибками

– Вадим Михайлович, я не совсем вас понимаю?

– Всё ты прекрасно понимаешь, Слава, – сказал Вадим Михайлович, – как и большая часть нашего цеха, которая только и судачит о ваших с Изольдой амурных делах.

Он почувствовал, как ноги подкосились, став ватными. Он сел на кровать и дрожащим голосом, выдающим сильное волнение, произнёс:

– Вадим Михайлович, вы сами просили меня присмотреть за Изольдой…

– О чём очень сильно жалею, – резко перебил его Вадим Михайлович.

– У нас с Изольдой исключительно деловые рабочие отношения, – сказал он, пытаясь напустить в голос больше уверенности. – Я – мастер, она – моя подчинённая.

– Ты, Слава, эту лапшу будешь вешать на уши жене, если она, не дай Бог, узнает про твой l’amour, – сказал Вадим Михайлович наставительным тоном, – а я прекрасно вижу, как у тебя глазки блестят, когда рядом эта сероглазая бестия.

Ему очень сильно хотелось нажать кнопку отбоя и завершить этот неприятный разговор, потому что каждое слово старшего мастера вонзалось в его сознание, как занозы под ногти, вызывая в душе боль и страдание. Но его словно парализовало, а в черепной коробке сновала лишь одна мысль – зачем он связался с этой… мать-перемать её… сероглазой.

– Молчишь? – спросил Вадим Михайлович. – Правильно делаешь! Молчи и слушай, что я тебе скажу, сынок, и мотай себе на ус.

Ему нечего было возразить, потому что всё, что говорил Вадим Михайлович, было правдой.

– Одумайся, пока не поздно! У тебя Надюха – красавица! Умница! Золото, а не баба! Да таких сейчас днём с огнём не сыщешь! И в хозяйстве у неё всё ладится! И детишки у вас, как цыплятки – чистенькие, аккуратненькие, ухоженные, – любо-дорого смотреть! А готовит?! Да я такого борща даже у матери своей не пробовал! Работает! Зарабатывает! – уже чуть ли не орал в трубку Вадим Михайлович.

Он молча сидел на кровати и не мог вымолвить ни одного слова. А Вадим Михайлович тем временем уже не просто орал в трубку, а бесновался:

– Тебе чего ещё в жизни надо, дурень?! На кой ляд тебе сдалась эта сероглазая корова?! Постельных приключений захотелось?! А что потом, Слава, когда удовлетворишь свою похоть? Семью тебе уже никто не вернёт!

Вадим Михайлович замолчал, в трубке наступила тишина, иногда прерываемая частыми вздохами старшего мастера. Он набрался сил и выдавил из себя:

– Вадим Михайлович, прошу вас, переведите меня на время в другую смену, или Изольду. Либо ограничьте, как-то наше взаимодействие на работе.

Вадим Михайлович отдышавшись, произнёс:

– Вот что, Вячеслав, у тебя есть два отгула, за ранее отработанное время, поэтому сегодня в день и завтра в ночь не выходи. Единственное, о чём хочу тебя попросить – приедешь, либо завтра, а лучше всего после ночной смены и напишешь заявления на отгулы, чтобы не было ни к тебе, ни ко мне, ни каких претензий со стороны высокого начальства. Понял?

– Да, Вадим Михайлович, – сказал он встревоженно. – Спасибо, вам!

– Решай спокойно свои семейные дела. А по поводу Изольды не переживай, что-нибудь придумаем, – сказал Вадим Михайлович, после чего задумался, а потом добавил, – Не нравится она мне. Симпатичная и сметливая девчонка, не спорю, но какая-то не естественная, не настоящая. Вроде бы добродушно улыбается, а в глазах, которые смотрят сквозь тебя, холод и ненависть. Бр-р-р!

– Спасибо, Вадим Михайлович.

– Было бы за что, Слава? Давай до послезавтра.

Вадим Михайлович уже собирался отключить связь, как он вдруг прокричал в трубку:

– Вадим Михайлович, погодите!

– Ну, что ещё, Савин?! – прорычала злобно трубка. – И так с тобой уже час болтаю, а надо идти работу работать. Там без меня сейчас такого наворотят, что потом в век не разгребу.

– Я слышал, вы собираетесь внучке на день рождения электрический самокат подарить?

– Ну? – пробубнил Вадим Михайлович.

– Может быть, погодите?

– А чего тут годить? А?

– Просто сейчас с этими самоката какая-то вакханалия творится. Народ калечится со страшной силой. Вот недавно по новостям передавали, что мэр какого-то северокавказского города упал с самоката, повредил голову и сейчас лежит в коме.

– Посмотрим, – сказал уклончиво Вадим Михайлович. – Я сам не в восторге от этой идеи, но там уже родители внучки всё решили. Кто меня будет слушать?

– Я понимаю, Вадим Михайлович, но вы ещё раз переговорите с ними.

– Ладно, – сказал задумчиво Вадим Михайлович, – поговорю. Давай!

– До свидания, Вадим Михайлович.

Он медленно убрал телефонную трубку от уха и положил руки на колени. Несколько минут он смотрел в одну точку, пытаясь переварить то, что сейчас услышал от старшего мастера. Для него было шоком известие о том, что об их отношениях с Изольдой знает практически весь цех. Хотя, что тут удивительного? В любой замкнутой системе, коей и является цех по своей сути, все и всё всегда на виду у всех. Любое событие, выходящее за рамки производственного процесса, разносится сплетниками и болтунами чуть ли не со скоростью света. И занимаются этим все без исключения, потому что залезть руками в чужую емкость с грязным бельём и вывернуть его наизнанку – это неописуемое удовольствие. Есть, конечно же, совестливые и воспитанные люди, которые не участвуют в этом не благородном, но таком интересном деле. Не участвуют напрямую, но косвенно всё равно максимально напрягают слух и зрение, чтобы ничего не пропустить и чётко всё зафиксировать в памяти. А чтобы совесть не мучила, неприятное и такое похабное слово – сплетня, можно заменить словосочетанием – конструктивная критика.