Вероника Мелан - Джон

И сам же болел от этой мысли. Страдал от нее тяжело, по-настоящему сильно, едва не выворачивался разумом наружу, силясь отыскать выход. Через минуту опустился в кресло, долго сидел в нем, держа сцепленные руки перед лицом, – думал. Несколько раз прошептал в тишине комнаты: «Яна-Яна…», затем поднялся и вышел в коридор. Послал мысленный запрос Начальнику:

«Я не могу сам, Дрейк. Помоги».

«В чем дело, Сиблинг?»

«Отправляю тебе информационный пласт. Ты все увидишь. Помоги».

«Присылай. Жду».

Джон выкорчевал из собственный памяти огромный информационный кусок: все данные о том, как получил записку, как отправился в будку, как впервые посетил незнакомый город. Встреча, свистящие у бара пули, диалог в машине на пустой бетонной парковке… Он отправил Дрейку все, включая воспоминания об их с Яной совместных ночевках, прогулках в чужом мире, ссорах и расставании. А так же события вчерашнего и сегодняшнего дней.

И теперь чувствовал себя, как пришедший к суровому отцу мальчишка, – «помоги, пап». Тот мог взять в руки ремень, тот мог докрасна вывернуть ухо, мог что угодно, но Сиблинг ждал именно помощи. Потерявшийся, подавленный, не желающий отправлять драгоценную находку назад – он молил не о ремне, но о верном решении.

– Подскажи мне, что делать…

Пересел на кровать, погладил бледную кожу Яниного лица, убрал упавшую на лоб прядь.

– …только не приказывай нести ее назад.

Потому что жизнь уже не вернется в прежнее русло, потому что все уже изменилось.

И вздрогнул, когда спустя минуту получил мысленный ответ:

«Используй Ферин – он поможет восприятию, добавит временной гибкости сознанию. Введи успокоительное – пять капель Тирамона каждые три часа. Давай ей все это три дня подряд. И три дня води по городу, объясняй, дай возможность привыкнуть. Понял?»

О том, что он все понял, Сиблинг отрапортовал уже на ходу – он мчался в Реактор, в лабораторию, за Ферином.

А спустя двадцать пять минут он мягко разбудил Яну – переложил ее голову себе на колени, погладил по щеке, попросил приоткрыть рот. Пипеткой влил между сухими губами лекарство.

– Ты все еще со мной? – спросили тихо.

– С тобой. И буду с тобой.

– Долго?

– Очень долго.

– Хорошо.

И она вновь уснула.

Тайра принесла такое количество фотографий, что из них сложили три стопки – одну перебирала Клэр, вторую я, третью держала на коленях сама гостья:

– Дин, там столько диковинных растений, не поверишь! Целые города, заросли из кустов и цветов, настоящие джугли…

– Джунгли.

– Ага! Когда Ким мне говорил, что такое возможно, что подобные места существуют, я ему не верила. И представляла их иначе – думала о травяном на земле ковре, об одинаковых деревьях в количестве десяти-двадцати штук…

– Десяти? – улыбнулась Клэр.

– Ага. А там их не сотни даже – тысячи. Невероятный по красоте остров. И как ты думаешь, зачем я столько нафотографировала?

Ее необычные яркие желто-зеленые глаза смеялись.

– Зачем?

– Чтобы мы с тобой в любой момент смогли туда прыгнуть и погулять. Знаешь, как сильно я мечтала об этом все это время? Нет, со Стивом нам было здорово, но ведь вдвоем с тобой – это приключение!

Приключение.

Она не забыла. Она думала обо мне все это время, скучала, вспоминала – в груди разливалось тепло.

Переваливший за середину сентябрь, за окнами серое утро, но в доме тепло и уютно. В доме свежие плюшки «от Клэр», восторженные рассказы о диковинных местах, рассматривающие разложенные на ковре глянцевые фотографии Смешарики.

– А вы, наверное, за это время с Дрейком много нового материала прошли?

– Кое-что.

Много? Не много? Как решать. Из семи книг Виилмы я прочитала лишь четыре, а осознала из них и того меньше – работы невпроворот.

– А на какую тему?

– Разбирали причину возникновения людских стрессов.

– У-у-у, так я много интересного пропустила?

– Ничего, ты способная, быстро все наверстаешь.

Она улыбалась. Смотрела на меня чуть встревоженно и с любовью.

– Знаешь, я все это время боялась, что ты обидишься на отсутствие моих звонков, а Дрейк ведь запретил… С самого начала предупредил, что звонить нельзя, что это запрещено. А я так и не поняла, почему. Каждый раз тянулась к телефону по вечерам, чтобы обо всем тебе рассказать, а Стив напоминал про запрет. Глупо, да?

И она накрыла мою ладонь своей – мягкой и теплой.

Глупо – не глупо…

Я привычно рассматривала темно-зеленые листья фурианской ижмы и тугие желтые ягоды на ее ветвях. Прохаживалась вдоль забора, вдыхала запах горячего кофе и утренней сырости, поглядывала на низкое небо и думала о том, насколько легко сидящий во мне избыточный страх мог исказить не только восприятие одной-единственной ситуации, но и весь последующий ход событий.