Евгений Лотош - Серый туман

– Ну… - мямлит он, старательно избегая взгляда Джао. - Я исправлял очевидные ошибки. В конце концов, - он гордо выпрямляет спину, - это в моей компетенции!

– Не так. Не в компетенции. У тебя есть техническая возможность. Это несколько иное, тебе не кажется?

– Джао, ты больше не член Совета! - голос Ведущей напоминает мурлыканье разъяренной кошки. - Покинь, пожалуйста, помещение. Да, кстати. Я перевожу тебя во временный резерв. Ты отстраняешься от операций как в Сахаре, так и в Ростании.

– И чем же я должен заниматься… в резерве?

– Чем хочешь. Любыми личными делами. После завершения выборов твое дело рассмотрят на общем…

– Понятно. Ну, видимо, случается и так… - Джао обводит зал Совета взглядом. - Что, и никто, кроме Суоко, не хочет сказать мне ни единого слова?

Тишина.

– Ладно. Отправляюсь под домашний арест.

Хранитель неторопливо встает и подходит вплотную к Ведущей.

– Посмотри на меня, Суоко, девочка, - его голос мягок и обволакивает. - Посмотри на меня.

Он присаживается на корточки, так что их глаза оказываются на одном уровне. Ведущая яростно смотрит на него, но потом ее взгляд смягчается.

– Джао… - почти грустно произносит она. - Но ты же сам понимаешь, что…

– Нет, милая, - качает головой тот. - Дело не во мне. Дело в тебе. Ты все еще пытаешься лгать - и себе, и другим, но перерождение уже завершается. Не только твое - наше. Нам хочется власти над людьми, и мы идем к ней, забывая старые идеалы. Все в мире повторяется…

Он резко распрямляется и, не оглядываясь, выходит. Едва слышно чмокает дверная мембрана.

Суоко смотрит в пол. И никто не пытается встретиться с ней взглядом.

Водитель попался из тех, что редко задумываются о природе груза во вверенном транспортном средстве. На крутых изгибах монорельса пассажиры трамвая кубарем летели друг на друга.

– Как картошку везет, б…! - выругался кто-то неподалеку от Александра. - Ни хрена о людях не думает! Эй, водила, так тебя и перетак, думай, что делаешь! - завопил он во всю глотку, так что стоящие рядом отшатнулись в стороны. - Тормози, когда поворачиваешь!

– Молодой человек! - раздался откуда-то из гущи толпы укоризненный старческий голос. - Как можно так выражаться при людях…

– Молчи, бабка, - равнодушно отбрехнулся охальник. - Не маленькие твои люди, все слова, небось, сами знают.

Трамвай в очередной раз занесло на повороте, и Александра бросило вперед. Его соседа отнесло в сторону, и в лицо ударил запах пива.

– Держись лучше, интеллихент, - беззлобно посоветовал ему тот же голос, что ругал водителя.

– Извините, - пробормотал Александр. - Я не хотел…

– Вот и я про то же, - охотно откликнулся голос, принадлежащий, как оказалось, здоровому детине, от которого ощутимо несло пивом. - Везет, говорю, людей как картошку, - детина рыгнул. - Да и то сказать, не во всем этот водила виноват, верно я говорю?

Он вопросительно уставился на Александра. Толпа прижала их друг к другу, так что тому осталось только молча кивнуть.

– Вот и я про то же, - опять согласился детина. Видимо, пиво пробудило в нем страстное желание с кем-нибудь поговорить. - Понимаешь ты, если бы монтажники, мать их так и через колено, монорельс с умом прокладывали, то и не мотало бы тебя на поворотах, как бычьи яйца. Мне тут один умный человек рассказывал… - Детина многозначительно поднял вверх палец, неосторожно отпустившись от поручня. Как раз в этот момент трамвай опять занесло, и он всей своей немаленькой тушей повалился на соседей. Не обращая внимания на поднявшуюся ругань, он дотянулся до поручня, выпрямился и снова повернулся к Александру:

– Слушай, я тут выпил немного, ничо, да?

Александр обреченно кивнул, прикинув, что до его остановки тащиться еще несколько минут. Авось не помру, грустно подумал он. Ненавижу трамваи. Не-на-ви-жу. Вечно в них что-нибудь случается - то кошелек вместе с карманом вырежут, то ноги отдавят. Сейчас вот к алкоголику прижали, от одного дыхания окосеть можно. Ну ничего, этот еще мирный, а то мог бы и морду бить полезть. Сколько мне еще на машину копить? Полгода? Нет, пожалуй, год, не меньше. Ничего, скоро приедем, так что совсем чуть-чуть потерпеть осталось…

– …проезводная, понимаешь, - тем временем развивал свою мысль детина. - Так и говорит: понимаешь, Костя - это он меня Костей зовет, уважает, значить, понял, да? - понимаешь, Костя, ежели вторая проезводная гладкая, и третья тоже гладкая, то и никаких заносов на поворотах быть не должно. А проезводная эта, говорит, такая хитрая штука из математики, что ее завсегда правильно посчитать можно, потому что рельс в вышине идет и препятствиев не имеет. А наши долбаки… - Детина по имени Костя опять рыгнул, и Александра обдало тошнотворным запахом, - а наши долбаки считать ленятся, вот через это простой народ и страдает. Вот ты за кого, например, голосовать будешь, а?