Евгений Лотош - Серый туман

– Да уж… - Тилос негромко смеется. - Действительно, если смотреть на мир с этой точки зрения, все мы зануды. Согласен.

– Предположим, тогда все закончилось бы хорошо. Бандиты сбежали, прекрасная девица спасена из беды и дарит спасителю свой поцелуй…

– Она была замужем, - качает головой Тилос.

– Но ты-то не знал. Ты просто вступился за нее. А теперь ответь, только честно: вступился ли бы ты так же охотно за угрюмого бородатого мужика с наколками и толстым пивным брюхом?

– Разумеется, - твердо отвечает Тилос. - Четверо на одного…

– Ничуть не разумеется. Вполне возможно, ты решил бы, что это его проблемы, что он сам виноват, да и вообще - мужик он или не мужик? Погоди! - Джао поднимает руку, останавливая возмущенный возглас. - Я же сказал - возможно. Но даже если бы и вступился, то с куда меньшей охотой. Не спорь. Если задумаешься на мгновение, то поймешь и сам.

– Предположим, - после паузы отвечает Тилос. - И что с того?

– В этом вся суть. Когда ты что-то делаешь для других, ты ждешь благодарности за поступок, сознательно или подсознательно. Это не хорошо и не плохо. Так диктуют инстинкты: спасать только тех членов племени, что важны для его выживания. А эгоист, не испытывающий благодарности, скорее всего, для выживания племени в целом мало что сделает.

– Пусть так. Но, извини меня, при чем здесь смысл жизни? И какое отношение это имеет к твоей…

– Ты нетерпелив, Тилос. Но нам остался лишь один шаг, чтобы понять, почему Хранители решились сыграть в открытую. Сможешь ли ты сделать его самостоятельно?

Молчание.

– Да, наверное. Все мы видим смысл жизни в том, чтобы помогать другим. Ведь Хранителей так и отбирают, верно? Я разбирался с фильтрами Робина. Там один из основных параметров - испытывает ли человек удовлетворение, оказывая помощь другому. Но, действуя тайно, мы не видим благодарности от тех кому помогаем, и наши инстинкты бунтуют…

– Браво, мой!… Браво, Семен! - Джао склоняет голову в шутливом полупоклоне. - Можно сколько угодно говорить об эффективности, но причина нашего раскрытия одна: мы устали от безвестности. Мы хотим признания, а может, и поклонения. О, нет, мы никогда не признаемся себе в этом, нет, никогда! Но наши глубинные мотивы именно таковы, как ни печально.

– Ну и что? - спрашивает Тилос после раздумья. - Что в этом плохого? Если это естественное чувство, может быть, ему стоит поддаться? В конце концов, от того, что нам благодарны, никому плохо не бывает.

– Вот это и есть самая главная ошибка, которую мы допускаем. Человек терпеть не может быть благодарным другому. Благодарность - узы, ограничивающие свободу. Доселе свободный индивидуум вдруг оказывается связанным некими моральными обязательствами, необходимостью принимать во внимание чужое мнение, возможно, отличающееся от собственного. Тут уже начинает бунтовать его собственное подсознание. И ты, оказав ему явную услугу, неожиданно оказываешься его врагом. Выхода всего два: либо навсегда пропасть с горизонта - а лучше вообще на нем не появляться - либо становиться Силой, навязывающей себя другим. А навязывая что-то силой, ты как Хранитель неизбежно становишься на путь саморазрушения. Вот такой выходит финт ушами… Мы, к сожалению, выбрали второй путь. И нынешняя эффективность наших действий - она, увы, временная. Сопротивление будет нарастать все быстрее.

Тилос передвигает легкое кресло, подставляя лицо теплому солнечному лучу, жмурит глаза.

– Но это не единственный мотив за моим протестом, - неторопливо продолжает Джао. - Когда наша организация только создавалась, считалось, что мы вообще должны вмешиваться только в самых крайних случаях. В человеческой истории даже за страшными падениями, бывает, следуют великие взлеты. Нельзя убрать из человеческой жизни проблемы и несчастья и не превратить его в бездумное животное. Только преодолевая трудности, человек использует единственный орган, отличающий его от животного - высокоразвитый мозг. Обеспечить бесплатное всеобщее счастье означает превратить человеческую цивилизацию в свинарник, заполненный сытым похрюкиванием. И не имеет большого значения, умрут ли свиньи от старости или под ножом мясника.

– И на какую высоту поднимут человечество страдания матери, чей грудной ребенок умер во время эпидемии? - жестко прищуривается Тилос.

– Они подвигнут ученого на создание вакцины, причем не только от этой болезни. Равно как повальный голод и мор в результате неурожаев послужат толчком к изобретению многополья, плуга и минеральных удобрений. И все, что мы можем сделать, это спасти нескольких младенцев. Но спасти всех мы не просто не можем - не имеем права.