Владимир Васильев - Проект особого значения

– Вы думаете, оно мне надо? Чтобы она волновалась, давала дурацкие советы, чтобы я не знал, куда себя девать, пока она меня жалеет? И без того на душе хреново, чтоб меня дружеской заботой сверху придушивали. Нет уж, сам разберусь, – отрезал Михаил.

Но Санников не отставал.

– Когда же человек поймет, что если он не пойдет к другу и не уткнется ему в плечо, то друг и не узнает, что нужна помощь. Плохо тебе, больно, страшно – позволь ты себе помочь, авось не растворишься от стыда. И тем более когда хреново, худшее дело – обливаться слезами в одиночку и всех вокруг профилактически распугивать. Поехали, будем вас мирить.

Михаил было хотел разругаться с Санниковым в пух и перья, но дурацкая надежда на лучшее уже запустила цепкие коготки в его эмоции и подсознание и никак не желала отпускать. И он согласился, пусть и не без некоторой опаски.

Спустя неделю Михаил оттаял окончательно, как и Сашка, которая сначала повисла у него на шее и действительно чуть не задушила, а потом закатила ему грандиозный скандал и только через два дня перестала плеваться ядом. Кибернетик подобно древесной осе вгрызся в разработки научного отдела Программы и быстро переработал трухлявую древесину в тончайшее кружево полезной бумаги.

Спустя еще неделю он, попривыкший к коллективу и к Лексу, уже почти без всякой робости и стеснения затормозил проносящегося мимо по делам на субсветовых скоростях Санникова и спросил:

– Почему вы сказали «флешка»? По сути, мы разрабатываем микропроцессор, только вместо мемристоров на лютециевых пленках вы хотите использовать нуклеиновую кислоту. Но это как-то нелогично, ДНК скорее работает как модули памяти или накопитель информации… Хотя…

Глядя на задумчивого Михаила, Лекс улыбнулся, дернул плечом и ответил:

– А если бы я вас сразу напугал сложностью задачи? Я хотел вас заинтересовать, разбудить исследовательский интерес, а не топить с ходу в болоте этой квантовой алхимии, алфизики и албиологии.

Михаил хмыкнул:

– Ничего, не превращать же свинец в золото вы меня заставляете. Впрочем, от Тайвина я бы и такой постановке вопроса не удивился, причем со сроками «было нужно позавчера».

Лекс кинул к Михаилу на стол планшет, бумажки от рыжих аналитиков и объявил на всю лабораторию:

– Александра, позовите Нила и Кевина, пожалуйста. Будем мозговой штурм устраивать. А это все пока подождет.

Через пару минут вся пятерка сидела над проекцией нанита в разрезе и усиленно думала вслух. Металлы кагомэ хоть и обладают потрясающей сверхпроводимостью, но и стоят потрясающе дорого. Как при сохранении сверхпроводимости сделать их дешевле, ученые уже придумали. Но как заставить крохотный механизм быть универсальным хранителем и проводником информации? Нет, даже не так, каждый нанит должен стать не вместилищем данных, не кибернетически-биологической флешкой, а полноценной клеткой. Кодирующей и декодирующей информацию. Аналоговым биологическим устройством хранения, анализа, обработки и воспроизводства цифровых данных, как в свое время компьютеры начинались с громадных бобин перфолент, а пришли к искусственному интеллекту на носителе величиной с ту же клетку и весом в несколько десятков пикограммов. Только это чересчур много для нанита.

ДНК обладает удивительным свойством – быть одновременно и устройством оперативной памяти, и процессором, и хранилищем данных, и сложнейшей программой производства и воспроизводства жизни, что регулирует самое себя. Так почему бы не пойти в обратную сторону? Не пытаться искусственно воссоздать природу, делая из машины человека, а позволить природе человеку помочь? Вот только чем заменить ферменты… Хеликаза и топоизомераза, полимераза и лигаза – что поставить на их место? Как распределить метки метилирования по цепочке ДНК так, чтобы CRISPR-ассоциированный белок резал и сшивал нуклеотиды в нужной последовательности, если будет надо, как программист режет и переписывает код?

А если и удастся им решить эти сложнейшие задачи, то каким образом связать между собой мириады нанитов, чтобы их взаимосвязь в тончайшем единстве защитного купола под руководством единой программы, что должна передаваться по всей сети нанитов как импульс по сети нейронов в мозгу человека, спасла в перспективе тысячи жизней?

Проблему неожиданно для всех решил Нил. Он подошел к коллегам, которые увлеклись очередным спором и снова уперлись рогами аргументов в забор логики, и робко сказал: