Олег Лукьянов - Человек из пробирки (сборник)

— Это тоже входит в канон?

— Да… но каждый художник имел определенную свободу и в рамках канона. Тут, видите ли, какая идея… Божья Мать знает, что ждет ее сына, и понимает неизбежность и необходимость этой жертвы. Пожалуй, самый трагический образ в мировой живописи…

В зале было сумрачно и тихо, неслышными шагами ходили посетители. Эта торжественная тишина, и скорбное женское лицо в траурной головной накидке, и воркующий интеллигентный голос за спиной действовали завораживающе. Хотелось стоять, смотреть и никуда не уходить…

Вечером, когда уже начало темнеть, они погуляли немного по Красной площади. Высоко в сером небе сияла рубиновая звезда Спасской башни. Напротив, бугрясь колокольнями, высился ярко освещенный прожекторами храм Василия Блаженного. У Мавзолея толпились люди, ожидая смены караула. Солдаты, стоявшие у входа, могли показаться застывшими изваяниями, если бы не их посиневшие от холода скулы, выдававшие живую, чувствующую человеческую плоть. Лидочка испытывала вдвойне необычное чувство — оттого, что она впервые на этом уникальном, известном всему миру месте земли, и оттого, что рядом с ней двойник ее мужа, даже не подозревающий, с кем его свела судьба. Лидочка немного рассказала о себе. Рано потеряла родителей оба погибли в автомобильной катастрофе, — жила у тети, одинокой женщины, страдавшей диабетом. Окончила школу с золотой медалью, хотела поступить в МГУ на филологический, но не решилась оставить тетю и поступила в библиотечный техникум. Потом тетя умерла, и она вышла замуж, потому что одной жить было тоскливо. С мужем и повезло и не повезло. Человек он серьезный и внешне симпатичный, даже красивый. Бес толкнул Лидочку, и она добавила, покосившись на Володю: «Немного на вас похож. Такой же высокий блондин. Но ужасный рационалист, ничем, кроме работы, не интересуется и, беда, совсем не любит детей». «Да, — заметил тут Володя, — чахнет наша мужская порода — то безответственные разгильдяи, то супердеятели, занятые карьерой». «А вы себя к кому относите?» - спросила с улыбкой Лидочка. «Раньше, пожалуй, ко вторым тянулся, да жизнь подкорректировала мозги». «Это история с цехом?» — сказала Лидочка. «Не только. Была там еще одна история на грани невероятного».

У Лидочки сквозняком прохватило в груди. Сейчас расскажет! Но Володя промолчал, а потом они стали говорить совсем на другую тему…

Остаток этого вечера они провели в небольшом кафе-чебуречной, на которое набрели, блуждая по московским переулкам. Посетителей здесь было немного, и Лидочка с Володей заняли отдельный столик в углу. Гардеробщик-швейцар объяснил, что заведение открылось несколько дней назад, и многие еще не знают о его существовании.

Это было типичное современное кафе, стилизованное под старину сводчатые потолки, дубовые столики и скамейки, над столиками висячие ажурные фонари с цветными стеклами. В отдельной нише в стене располагался буфет с кассой и спиртными напитками. Володя принес две громадные порции чебуреков, при виде которых у Лидочки разыгрался аппетит. Она основательно проголодалась после прогулки.

— Пить что-нибудь будем?

— Сок, если есть. Вино я совсем не могу.

Володя улыбнулся.

— Смотрите, какое совпадение! Я тоже не могу.

Он сходил в буфет и вернулся с двумя бутылками виноградного сока.

Выпили сока, съели чебуреков, которые оказались очень сочными и вкусными. Володя стал рассказывать, как в детстве, когда ему было пятнадцать лет, пьяные парни затащили его на деревенскую свадьбу и напоили самогоном, как ему было потом скверно — мать еле отходила.

— Есть такие дураки, — с неодобрением сказала Лпдочка.

— К сожалению, есть, но лично я этим оболтусам очень благодарен за науку. Они у меня на всю жизнь отбили охоту к спиртному.

…Что-то муж никогда ничего такого о себе не рассказывал. Он вообще ничего не говорил о своем детстве, словно никогда не был ребенком.

— …Но откровенно говоря, у меня плохая наследственность, — сказал вдруг Володя.

— Как так?

— Да так. У меня был родной брат-алкоголик. Умер четыре года назад.

Он стал рассказывать о брате, и Лидочка внимательно его слушала. Звали брата Юрием. Он с детских лет страдал хронической болезнью печени. При таком заболевании пить, естественно, нельзя, и брат до двадцати лет действительно не брал в рот спиртного. А потом, как Володю в детстве, легкомысленные друзья угостили его вином, и произошла катастрофа. У Юрия вспыхнула страсть к спиртному. Он стал попивать, а потом и вовсе запил.