– Он слышит вас. Так же как вы слышите друг друга. Он один из вас!
– Да. Близко. Он тоже эо. Большой и сильный. Но это не все.
Она встала и прижала ладонь к стене. Сначала ничего особенного я не заметил. Прижала и прижала. Но через некоторое время мне показалось, что ее рука стала полупрозрачной. Вскоре ее лицо, другая рука и босые ноги зажглись тихим светом, и сквозь них в колеблющемся мареве стала видна комната позади Паутинки.
– Ты видишь? Я стала частью купола. Мы не просто соединились. Мы теперь одно целое. Я чувствую его и могу раствориться в нем. Он чувствует меня и готов помочь. Смотри!
Она приблизилась к стене. Ее рука ушла внутрь и исчезла. Паутинка придвинулась еще. Половина ее тела погрузилась внутрь купола и как будто растворилась в нем.
– Если я войду туда с головой, то не смогу вернуться обратно. Я исчезну. Никто не знает, что становится с эо, когда он уходит в купол. Остается ли он самим собой, продолжает ли мыслить или теряет индивидуальность, исчезает совсем? Никто еще не возвращался оттуда.
Она замерла, словно ожидая, что я скажу.
– Не могла бы ты вернуться? – Я осторожно потянул ее за одежду. – Не хотел бы я сейчас расстаться с тобой. Все-таки я тебя уже узнал немного.
Она усмехнулась и вышла из стены. Ее тело стало приобретать прежний вид. Наконец, ладошка с тихим звуком, похожим на детский поцелуй, отделилась от светящейся поверхности.
– А меня он также может проглотить? – Я на всякий случай отодвинулся от стены.
– Думаю, нет. Ты чужой. Он может вобрать в себя, обволакивая, любой предмет. Вероятно, ты останешься инородным включением в его теле. Сохранишь свою индивидуальность. Останешься ли живым – не знаю.
– Ничего себе! Мы все живем в гигантском мыслящем пузыре! И он любит подзакусить нами. Мне надо переварить все это. Слишком много впечатлений для маленького крысиного мозга.
– Мы для него не еда, – Зэя мягко улыбнулась. – Он получает энергию извне. Но именно способность слиться с куполом – это то, что разделило эо. Хранители не могут общаться с Протто. Он не слышит их. Они не могут раствориться в нем. Это можем делать только мы, мэоти, – Зэя задумалась и продолжила: – Это длинная история о том, как мы потеряли наше счастье. Я устала и не смогу тебе сейчас рассказать ее. Но раньше мы все были другими. У нас не существовало каст. Не было хранителей и смертных. Мы были как единое целое и были счастливы.
Паутинка положила руку мне на загривок. Я как будто проник внутрь ее сознания, ощутил ее растерянность и боль. Понял, что для нее важно.
– Чувствуешь? Не совсем, но примерно так. Нет различий, нет границ. Мы все были одним эо. Понимаешь? Так было. Теперь все по-другому.
Она убрала руку, но ощущение, что мы связаны, у меня осталось. Оно теплилось где-то в глубине моего сознания, отзывалось ноющим теплом в сердце.
Паутинка тоже почувствовала это. Она легла на пол и прижалась лбом к моей голове. Но крыса есть крыса. Не могу я долго пребывать в состоянии возвышенной эйфории. Нелепая, неуместная мысль всплыла в мозгу: «Хорошо, что нас вчера обработали жидкостью от блох». Она отстранилась. Я думал – обидится. Но нет. Села и усмехнулась:
– Вы, крысы, все такие?
– Наверное. Не сердись. Мы разные. Но я понял. Не думай, что я бесчувственный. Я действительно понял.
– Я знаю. Ты другой, но что-то в тебе есть от эо. Тех эо, какими мы были когда-то, – она помолчала и печально вздохнула: – Так не хватает деда! Мне надо рассказать тебе про него, про отца и мать. Это важно. Но силы мои ушли.
– Отдохни. Я побуду с тобой. У нас говорят: «Утро вечера мудренее».
Она растянулась на полу и мгновенно уснула, удерживая мою лапу в руке. Я перестал слышать ее. Наступила тишина. В полной темноте за стеной купола светились огоньки существ из океанских глубин. Сон свалился и на меня всей тяжестью воды, что была над нами.
Мы проспали несколько часов и проснулись одновременно. Нас разбудил голос Лео.
– Зэя, я могу войти? Мне надо поговорить с тобой до завтрака.
Поверхность купола зажглась слабым ровным светом. На внутренней стене появился радужный овал, сквозь который вошел отец Паутинки.
– Хочу поговорить с тобой, – повторил он и остановился у входа, словно не решаясь пройти. Помолчал. Наконец напряженно произнес: – Прости меня. Мною движет страх, – слова давались ему с трудом.
– Не говори так, па. Я помню, каким ты был. Ты не мог стать другим. Мой дед доверял тебе во всем. Ты не предал его. Не рассказал этим… – Зэя мотнула головой, как бы указывая в сторону хранителей.
Читать дальше