Лю Цысинь - Вечная жизнь Смерти

Чэн Синь была заворожена рассказом Ифаня о новых планетах, где живет человек. Но она заметила, что он рассказывает о Мире I, Мире II и Мире IV, но не о Мире III.

— Я там никогда не бывал. И другие тоже. Точнее, кто бы туда ни отправился, не может вернуться. Мир III запечатан внутри световой гробницы.

— Световой гробницы?

— Это черная дыра с пониженной скоростью света, образованная следами пространственных двигателей. На Мире III что-то случилось, и они решили, что их координаты стали известны. Им не оставалось ничего иного, кроме как превратить свой мир в черную дыру.

— Мы их называем «черными доменами».

— Хорошее название. Кстати, население Мира III сначала назвало этот эффект «световым занавесом», но чужаки именуют это «световой могилой».

— Как «занавес» [66] (Прим. К.Л.) Игра слов на китайском. 幕 («му»), «занавес», звучит так же, как 墓 («му»), «гробница». ?

— Совершенно верно. Разные люди по-разному смотрят на вещи. Жители Мира III говорили, что там просто рай — правда, не знаю, считают ли они так же и сейчас. Как только мир заключают в «световую могилу», ни одно сообщение не может выйти наружу. Но мне кажется, что люди там вполне счастливы. Для некоторых безопасность — непременное условие счастья.

Чэн Синь спросила Ифаня, когда в новом мире построили первый пространственный корабль, и узнала, что это случилось сто лет назад. Значит, расшифровка секретного послания Тяньмина позволила жителям Солнечной системы прийти к этому достижению на двести лет раньше Галактического человечества. Даже принимая во внимание время, ушедшее на обустройство новых миров, Тяньмин ускорил прогресс как минимум на одно столетие.

— Он великий человек, — сказал Ифань, выслушав рассказ Чэн Синь.

Но цивилизация Солнечной системы не сумела воспользоваться этим шансом. Было потеряно тридцать пять бесценных лет — возможно, из-за нее. Сердце Чэн Синь уже не кололо от этой мысли; молодая женщина ощущала лишь оцепенение — признак мертвой души.

— Пространственные корабли оказались важнейшим достижением человечества, — продолжал Ифань. — Таким же, как вторая эпоха Просвещения, второй Ренессанс. Путешествия со скоростью света фундаментально повлияли на мышление человека, изменили цивилизацию и культуру.

— Понимаю. Я и сама почувствовала, что изменилась, как только помчалась со скоростью света. Я поняла, что могу за отпущенные мне годы перенестись сквозь пространство-время, достичь края космоса, края Вселенной. То, что раньше казалось лишь философским вопросом, стало осуществимым на практике.

— Верно. Такие понятия, как судьба и смысл существования Вселенной, раньше считались абстрактными рассуждениями философов, но теперь о них приходится беспокоиться и обычному люду.

— А задумывался ли кто-нибудь в новом мире о полете к концу Вселенной?

— Разумеется. Уже пять кораблей отправили в бесконечность.

— В бесконечность?

— Некоторые называют их «кораблями конца света». У них нет точки назначения. Они запускают пространственные двигатели на полную тягу и разгоняются, как сумасшедшие, бесконечно приближаясь к скорости света. Их цель — проскочить сквозь время, полагаясь на теорию относительности, и достичь тепловой смерти Вселенной. По их подсчетам, десять лет на корабле соответствуют пятидесяти миллиардам наших лет. Собственно, тут и планировать-то нечего. Если на твоем корабле после разгона до скорости света что-нибудь сломается и торможение окажется невозможным, ты тоже доживешь до последних дней Вселенной.

— Мне так жаль людей Солнечной системы, — сказала Чэн Синь. — Даже под конец своего существования большинство из них проживало жизни в крохотном участке пространства-времени, словно те древние люди в Общую Эру, которые никогда не покидали своей деревни. Вселенная оставалась для них загадкой до самого конца.

Ифань поднял голову и посмотрел на Чэн Синь. При тройной перегрузке это было непросто, но он не спешил отводить взгляд.

— Не надо, не жалей. Очень прошу. Реальности Вселенной не позавидуешь.

— Почему?

Ифань поднял руку и указал на звёзды, а потом под тяжестью перегрузки уронил ее обратно.

— Мрак. Сплошной мрак.

— Ты имеешь в виду «темный лес»?

Гуань Ифань покачал головой — при тройной тяжести это непросто.

— Для нас нет ничего важнее «темного леса», но для космоса в целом это лишь мелкая деталь. Представь себе, что космос — это поле боя. Так вот, удары «темного леса» на нем не более чем выстрелы снайперов по нестроевикам — посыльным, кашеварам… В общей картине битвы они ничто. Ты еще не видела, что такое настоящая межзвездная война.