Кир Булычев - Повесть о контакте

— Ты о чем?

— Давно вы сидите начальником, а простых вещей не понимаете. Для чего я в городе?

— Чтобы строить, — сказал Батыев.

— Правильно. Поэтому у меня бухгалтеры есть, рабочий класс, кассиры — всего двести шестьдесят человек, не считая подразделений. И все при деле.

— И все план не выполняют! — перебил начстроя Батыев. — Зачем только хлеб едите? Пришел вот один пришелец…

— Вот именно, — сказал Слабенко. — Не выполняем, но стараемся, принимаем социалистические обязательства, боремся. А теперь что? Куда мне девать аппарат?

Батыев задумался. Потом спросил:

— У тебя все?

— Нет, не все! Он дороги строит вечные. Их ремонтировать не надо. Понял, какая для нас катастрофа?

— Займешься жилищным строительством… — Голос Батыева дрогнул.

— Жилищным? А ты посмотри в окно!

Они подошли к окну. Вдали, на берегу реки, медленно поднимался, этаж за этажом, белоснежный дом. На глазах поднимался. И окна уже были застекленные.

— К обеду жилищная проблема в городе будет решена, — сказал Слабенко. — Значит, еще тысячу человек без работы оставим. А у тебя в конторе отделы промстроя, культстроя — куда их денешь? А меня куда денешь?

— Ну уж ты преувеличиваешь.

— Преувеличиваю? А знаешь, что он в интервью сказал?

— В каком?

— Он вчера интервью дал «Гуслярскому знамени». Он сказал, что покажет, как можно наладить производство тканей и обуви без фабрик и заводов. Он сказал, как можно навести порядок в бухгалтерском учете, установив компьютер, который никогда не сломается… Это же провокация!

— Карась! — крикнул Батыев громовым голосом. — На выход!

И они втроем побежали по улице к растущим небоскребам.

А там пришелец уже показывал Удалову и другим гуслярцам, как можно самому построить за пять минут комфортабельный дом.

— Товарищ пришелец! — закричал Батыев. — Остановитесь!

— Чем могу служить?

— Это правда, что вы компьютер установите?

— Разумеется, но после обеда, — сказал пришелец.

Общественность, что сгрудилась вокруг, захлопала в ладоши.

— А как же бухгалтерия? — спросил Батыев. Он еще не до конца поверил пессимисту Слабенко. Но уже сильно боялся.

— Не нужна больше бухгалтерия, — сказал пришелец.

— И заводы автоматические построите?

— И заводы. И даже автоматические свинофермы. Зачем цивилизованному человеку заниматься таким отсталым трудом?

— Но чем же мы будем управлять? — спросил Батыев.

— А ничем, — сказал пришелец. — Все будет само делаться.

— А мы? А я? А они?

— Вы все займетесь творческим трудом, — сказал пришелец. — У нас на планете все занимаются творческим трудом и никто ничем не управляет.

Ужас охватил Батыева. Нет, он не сдастся!

— Товарищ пришелец, — сказал Батыев, — как я понимаю, скоро корреспонденты приедут, надо бы нам с вами обсудить некоторые организационные вопросы.

— Пожалуйста, — сказал пришелец. — Сейчас я кончу небоскреб, гостиницу и освобожусь.

— Я займу тебя только минут на пять, — сказал Батыев твердо. — Проблемы есть.

— Хорошо, — согласился пришелец. — Корнелий Иванович, вы сможете кончить небоскреб без меня?

— Почему нет? — ответил Удалов. — Дело простое.

Он взял стакан с раствором и занялся строительством.

Батыев подхватил пришельца под одну ручку, Слабенко под вторую, и они быстро поволокли его к реке.

У космического корабля остановились.

Слабенко уже понял, чего хочет Батыев. Он подтолкнул пришельца к открытому люку корабля и сказал:

— Давай вали отсюда! Чтобы твоего духу не было!

— Я вас не понял, — промямлил пришелец. — Разве я нарушил какой-то ваш обычай?

Батыев испугался, что пришелец начнет звать на помощь общественность — тогда неприятностей не оберешься.

— Слушай, — сказал он как можно сердечнее. — Мы тебя очень просим: немедленно улетай и больше не прилетай.

— Но почему?

— Из гуманизма, — сказал Батыев. — Из любви к людям.

— Я не понимаю. Я все делаю из гуманизма. У меня нет других намерений, кроме космического сотрудничества.

— Мы, люди, — сказал Батыев, — привыкли жить в борьбе. Все, что сделано вокруг, — Батыев обвел рукой окрестности: недостроенное здание общежития, мусорную свалку, трубу, из которой лилась в реку вонючая жидкость, замусоренный пляж, — все добыто в труде и бою. Мы боремся с природой, мы выигрываем и проигрываем битвы за урожай, мы боремся даже за товарищеское отношение к женщинам. Что же ты, пришелец, нам предлагаешь? Разоружиться? Опустить руки? Нет! Мы не сдадимся на милость прогресса, мы сами придем к высотам. И в этом есть великий гуманизм.