Кир Булычев - Повесть о контакте

Удалов ушел, а Батыев вызвал Слабенко и сказал, что из спецфондов управления всем, кто станет ночью засыпать железяку, будет выдано по тридцать рублей и по бутылке…

Перед отъездом домой Батыев вышел на площадь и постоял на земляном валу, глядя вниз, на округлый бок космического корабля.

Потом растолкал толпу и поехал домой немного поспать, чтобы ночью лично выйти для руководства действиями. Но он еще не знал, что общественники уже отрядили Сашу Грубина в область за подмогой. Грубина сквозь кордоны провез в багажнике «Жигулей» пригородный кооператор Силантьев — кордон он угостил недораспроданными на рынке дынями.

К сожалению, в любом городе найдутся темные силы, готовые порушить идею галактического контакта за тридцать рублей и бутылку водки. Общественность проморгала акцию: частично спала, а частично заседала на квартире у Минца.

Ранним утром люди снова начали стекаться к площади.

Площадь была неузнаваема. Она была залита свежим асфальтом. И обнесена заборчиком, чтобы никто этот асфальт раньше времени не топтал.

— Вы совершили тяжкое преступление! — закричал профессор Минц, стараясь пробиться на площадь мимо старшины Пилипенко.

— Какое преступление? — поинтересовался из окна Батыев.

— Здесь был космический корабль.

— Да вы с ума сошли! — крикнул в ответ Батыев. — В космосе жизни нет.

И тут на площадь въехала серая «Волга», остановилась перед горкомом, и из нее появились три пожилых человека. Они поднялись наверх, вошли к Батыеву.

— Я академик Вайнер, — сказал главный из пришедших. — Нам сообщили, что у вас раскопан древний космический корабль. Поздравляю!

Батыев послушно тряс руку академика, судорожно размышляя, что делать дальше.

Спас его Карась, который как раз находился в кабинете Батыева — они обсуждали, как приструнить общественность.

— Действительно нашли корабль! — подтвердил Карась радостно. — Только почему космический?

— А какой? — удивился академик.

— Поехали, — предложил Карась. — Сейчас покажем.

Батыев пошатнулся. Неужели даже Карась продаст?

Они спустились к подъезду. Академик задержался на секунду, с удивлением глядя на толпу людей, что рвались на огороженное пространство, громко конфликтуя с милиционерами.

— К кроссу готовимся, — быстро сказал Карась. — Сейчас старт будет. Бегом от инфаркта!

Машины не спеша добрались до пристани. Там стоял старый пароход, еще дореволюционный. Который год его собирались переделать под общежитие для туристов.

— Смотрите, — сказал Карась, подводя гостей к пароходу. — Он только на вид дряхлый. Мы нашли его, подняли со дна и теперь устроим здесь музей. Красиво? Хотите ознакомиться?

— Но нам сообщили, что космический… — пробормотал академик Вайнер.

— Если не секрет, кто сообщил? — быстро спросил Карась.

— Молодой человек, назвавшийся Александром Грубиным. Он привез письмо от профессора Минца. Кстати, мы хотим с ним поговорить.

— Ах, Грубин, Грубин, — вздохнул Карась. — Вечно он со своими розыгрышами. Хулиган.

— Хулиган, — согласился Батыев.

— Сам же провожал Минца в отпуск, — сказал Карась. — Позавчера. Отдыхает профессор.

Проводив до шоссе растерянных гостей, Батыев с Карасем победителями вернулись в город.

— Ну, спасибо, Карась, — сказал Батыев. — Помог ты мне.

— Себе тоже, — ответил Карась. — Мы с вами одной ниточкой повязаны. Если Чингисов увидит, что асфальта нет, обе головы полететь могут.

— Живем тихо, планы выполняем, культуру помаленьку развиваем, — произнес Батыев. — Зачем нездоровое внимание?

— Еще, не дай бог, — сказал Карась, — примчатся иностранные корреспонденты…

— И шпионы, — понизив голос, добавил Батыев. — Обязательно.

— Я так думаю, — предложил Карась, — когда проведем соревнование по домино, надо будет этот корабль все же вытащить, распилить или взорвать.

— Правильно говоришь, — согласился Батыев. — Пока он таится под площадью, мы с тобой сидим на бомбе замедленного действия.

Машина подъехала к площади.

На площади было неладно.

Уже громадная толпа кишела в ее центре. Точно огромные скомканные пласты копировальной бумаги, корежился на площади асфальт. Лопатами, кирками, а то и голыми руками население восстановило злополучную яму.

Открыв люк, Минц первым вошел в корабль. Там лежал в состоянии анабиоза вполне живой космонавт. Его перенесли в больницу и начали оживлять. И корабль на ночь заперли, чтобы никто не забрался внутрь.